ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ
1
«В лето 6496 многие киевские матери плакали по своим детям, как по мёртвым. Отцам приходилось вырывать сынов из материнских объятий, чтобы выполнить волю князя. Женщины обращались за помощью к Перуну, но старые боги были бессильны. Новая вера, принятая Владимиром, в душах славян ещё не утвердилась».
В 988 году произошло крещение Руси, в этом же году в летописях первый раз упоминается школа и количество детей, их было 300.
Русский князь Владимир Святославич, которого называли Красно Солнышко, велел дружинникам «собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное». Для государственной службы князю были нужны грамотные приближённые, на которых можно положиться. Владимир Святославич понимал, что только через школы можно укрепить русское княжество и новую христианскую веру.
Учили только детей из высших сословий или, говоря языком того времени «лучших людей». Новшество поначалу вызвало недоверие и родители в слезах собирали сыновей «в книжное обучение» уверенные, что никогда их более не увидят.
Первый предмет для обучения назывался просто: «книжное дело». Обучались дети в избе у священника, а учебниками служили Псалтырь и Часослов. Подобные заведения открывались практически при каждом вновь построенном монастыре или церкви.
Сын Владимира Красного Солнышка, князь Ярослав Мудрый, основал в 1028 году в Великом Новгороде при Софийском соборе самую большую школу тех времен и, по легенде, лично отбирал самых умных мальчиков из семей дружинников и мелких князей. По его указанию также активно переводились греческие учебники и книги.
Великий князь Владимир Мономах, сам стал учителем и наставником для своих потомков. Он составил легендарную книгу «Поучение Владимира Мономаха», или «Завещание Владимира Мономаха детям».
В первой части мудрый правитель, обращаясь к молодым читателям, говорил, что необходимо жить, как подобает христианам, «всегда и везде поступать так, как прилично мужам, помня, что блюдение Божие надёжней человеческого».
Владимир Мономах призывал не лениться, подавать милостыню, «быть верным крестному целованию», не губить христианских душ, быть гостеприимными, почитать старших и священников, любить равных, не пьянствовать, не блудить, не лгать, быть осторожным на войне.
«Дети мои или кто иной, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому она будет люба, пусть примет её в сердце своё и не станет лениться. Трудитесь усердно! Что умеете хорошего, того не забывайте, а чего не умеете — тому учитесь. Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев. Соблюдайте своё слово. Не давайте сильному губить человека. Гордости не имейте в сердце и в уме. Лжи остерегайтесь. Прочитав мою грамотку, старайтесь творить дела добрые!»
«Поучение Владимира Мономаха» написано более 800 лет назад, но актуальности не потеряло и в наши дни. В этом памятнике древнерусской литературы XII в. изложены вечные истины. Люди обманывают, грабят, убивают друг друга, разжигают кровопролитные войны, забывают о Боге. Это недопустимо.
«Удерживать людей от зла» — в этом и состоит смысл воспитания, самый важный для семей времён Древней Руси.
Сын Ярослава Мудрого, князь Всеволод Ярославич, в мае 1086 года открывает самое первое женское училище в Европе, поставив во главе свою дочь, Анну Всеволодовну. Строго говоря, это заведение было при вновь открытом женском Андреевском монастыре, первой игуменьей (настоятельницей) была как раз княжна. Девочек из знатных семей учили письменности, шитью, вышиванию, церковному хоровому пению и различным ремеслам. Более того, ученицы получали совершенно уникальную для тех времен возможность научиться писать иконы и переписывать церковные книги. Тогда еще не было печатных книг и широкой сети иконописных мастерских, поэтому подобные умения очень высоко ценились. Конечно, обучали таким специальностям только самых одаренных воспитанниц. В будущем они постригались в монахини и оставались в монастыре.
В период рассвета Киевской Руси, в XI веке, при каждом монастыре существовала школа. Обучали в ней хоровому церковному пению, а также читать, писать и считать. Следующей ступенью была «школа книжного учения», нечто вроде училищ с повышенным уровнем образования, в них подростки готовились в будущем для государственной службы и церкви. Как сейчас бы сказали, выпускали «грамотный городской управленческий аппарат и священнослужителей».
«Дворцовая школа» при Софийском соборе готовила переводчиков с пяти–шести иностранных языков, а также специалистов по переписыванию церковных книг и певчих церковных хоров. Девочек отдавали учиться крайне неохотно, существовало буквально несколько женских школ.
Высшая знать открывала нечто вроде частных школ. Каждый год несколько сыновей богатых купцов отправлялась учиться в одно выбранное их отцами селение и там самый грамотный из бояр учил их языкам и основам государственного управления. Этот боярин назывался «кормильцем» и самостоятельно вел руководство селением, в котором находилась школа (т.н. «кормильство»). Но довольно скоро эта традиция сошла на нет.
Самым образованным человеком на Руси был священник. К началу 1096 года школы начинают открываться уже при каждом монастыре или церкви. Конечно, первыми были такие русские города тех времен, как Муром и Суздаль, Переяславль и Владимир, Чернигов и Курск, Туров и Полоцк . Потом подтянулись более мелкие города, в селах пока никаких школ не было.
Во время монголо-татарского ига (началось в 1237 году с вторжением конницы Батыя в рязанские земли, а завершилось в 1480 году) образованию не уделялось ни малейшего внимания и только, начиная с XVI века, потихоньку начали заниматься проблемами обучения детей.
В XVI веке во времена правления царя Ивана Васильевича Грозного появляется легендарный «Домострой» — памятник русской литературы, являющийся сборником правил, советов и наставлений по всем вопросам жизни человека, включая общественные, семейные, хозяйственные и религиозные.
По мнению исследователей, «Домострой» был переписан с другого источника духовником и сподвижником Ивана Грозного протопопом Сильвестром в качестве назидания молодому царю. Однако некоторые учёные считают именно Сильвестра автором «Домостроя». Книга была невероятно популярна среди новгородских бояр и купечества.
«Домострой» учил родителей заботе о своих чадах. Отцу и матери надлежало напоминать детям о важности почтительного отношения к старшим. Матери обязаны были приобщать дочерей к рукоделию, а отцы сыновей — к разным ремёслам. Но были в этом старинном руководстве и советы весьма необычные. Например, о том, как наказывать своих чад за проступки и непослушание: «Наказывай детей в юности — упокоят тебя в старости твоей», «Если прутом посечёшь, не умрёт, но здоровее будет, ибо ты, садня его тело, душу его избавляешь от смерти», «Любя сына своего, увеличивай ему раны, и потом не нахвалишься им», «Воспитай дитё в запретах и найдёшь в нём покой и благословение».
Иными словами, во времена Ивана Грозного считалось, что чем больше строгости, ограничений свободы, а со стороны детей — полного послушания, тем лучше.
В старину семейные взаимоотношения были построены на строжайшей иерархии. Мнение ребёнка не принималось в расчёт. Отец не слушал советов и пожеланий сына, пока у того не вырастет борода. Девушка выходила из-под власти отца, только после замужества. Но после этого её «хозяином» становился строгий супруг. Она во всём прислушивалась к его мнению и боялась перечить.
А как же любовь родительская? Неужели отец с матерью своих детей не любили? Конечно, старшие не только наказывали. Но «Домострой» учил, что душевное тепло, ласку и прочие проявления человеческих чувств подобает прятать глубоко, на самом дне родительской души. Любовь к детям должна выражаться исключительно в делах.
С XVI века сохранилось Собрание постановлений Стоглавого Собора (т.е. высших чинов на Руси) или книга «Стоглав». И это бесценный подарок для нас, потомков. В нем много рассказывается о воспросах образования. Именно оттуда мы знаем, что гордое звание «учитель» могло носить только духовное лицо, получившее специальное образование. Вначале они проходили длительные экзамены, потом специальные люди долго собирали сведения о поведении будущего педагога, причем особый упор делали на доброту и порядочность человека и только после этого допускали к образованию детей.
В то время один учитель вел все предметы: церковное пение, землемерие ( азы геометрии и географии), грамматику, арифметику, «звездознание» (азы астрономии), иногда еще добавлялось стихотворное искусство.
Первый год дети учили алфавит, на второй – складывали буквы в слога, а на третий уже читали. Детей обучали по т.н. «буквослагательному» методу, пришедшего к нам от греков и римлян. Приходилось знать по «имени» каждую букву, учить наизусть слоги. Учитель рассказывал об основах грамматики, обязательно обучал правильным ударениям, а также падежам и спряжениям глаголов. Непременно выбирали из числа самых смышленых мальчиков «старосту», который помогал учителю, например, следил за поведением.
В помощь детям был выпущен первый русский букварь в 1574 году первым русским книгоиздателем Иваном Федоровым. В том букваре было 5 тетрадей, в каждой по 8 листов. Иными словами, это 80 страниц в привычном для нас формате. В первой части были материалы для первых двух годах обучения. А во второй части материалы для чтения – молитвы и отрывки из Библии.
Чудом сохранилась ценнейшая рукопись – «Азбуковник». Написанная неизвестными (или неизвестным) в XVII веке книга представляла собой руководство для учителя. Интересно, что там было указание на то, что учиться может даже «убогий и худородный». Плата за учение для бедных была «хотя бы какой-нибудь». Причем если нищая семья пожелала отдать ребенка в обучение, то учитель, найдя у ребенка хотя бы какие-нибудь способности, имел право рекомендовать местному руководству (земству) оплатить обучение будущего Кулибина. Но не везде и не всегда земство шло на подобные расходы.
Для нас рукопись интересна еще и тем, что в ней подробно описаны правила, по которым строился учебный день для всех школ допетровской Руси, они были одинаковыми.
Училища для мальчиков 8–12 лет держали духовные лица. Обучение шло неспешно: зубрили азбуку, потом начинали читать Часослов, Псалтирь, Деяния апостолов и Евангелие, затем переходили к письму.
В старших классах осваивали «семь свободных художеств»: грамматику, диалектику, риторику, церковное пение, арифметику, землемерие, включавшее сведения по геометрии и географии, и звездознание, то есть астрономию. Из иностранных языков в почете были лишь латынь и греческий — их преподавали будущим церковным служителям, чиновникам и дипломатам.
В начале XVIII в. у молодых дворян появилось своё, несколько отличное от «Домостроя» руководство к светскому обращению — «Юности честное зерцало».
Эта книга была подготовлена по указанию русского императора Петра I. Авторы издания неизвестны. Предполагаемый составитель — епископ Рязанский и Муромский Гавриил. В написании труда принимал активное участие сподвижник государя, учёный Яков Велимович Брюс; он же курировал издание.
Книга состояла из двух частей. В первую вошли азбука, таблицы слогов, цифр и чисел, а также нравоучения из Священного Писания. Её можно считать одним из первых пособий по гражданскому шрифту и написанию арабских цифр, введённых указом Петра I в 1708 г. вместо прежнего церковнославянского обозначения.
Во второй части отражены правила поведения для «младых отроков» и девушек дворянского сословия. Фактически это первый в России учебник этикета.
Юные дворяне эпохи Петра Великого учились иностранным языкам, верховой езде, танцам и фехтованию. Добродетелями девушки признавались смирение, почтение к родителям, трудолюбие, целомудрие. Сочинение регламентировало практически все аспекты общественной жизни: от этикета за столом до государственной службы.
Книга призвана была формировать стереотип поведения светского человека, который сторонится дурных компаний, шумных застолий, не станет бездумно тратить деньги на развлечения и модные наряды.
Петр I понимал необходимость профессионального образования. Поэтому в 1701 году в Москве по его указу открыли Школу математических и навигацких наук. Учились в ней юноши разных сословий в возрасте от 12 до 20 лет. После освоения грамоты, арифметики, геометрии и тригонометрии ученики низкого происхождения, как правило, поступали на службу, а отпрыски знатных фамилий переходили в «верхнюю школу», где изучали немецкий язык, астрономию, географию, навигацию, фортификацию.
В это же время появились учебные заведения, выпускавшие рабочих-металлургов, медиков, канцелярских служащих, инженеров, химиков, артиллеристов, переводчиков. В 1714 году появились начальные цифирные школы — упор в них делали на арифметику и геометрию.
Для «губернских дворянских и приказного чина, дьячих и подьячих детей от 10 до 15 лет» была введена учебная повинность. Она вызвала недовольство родителей, поскольку купцы и ремесленники традиционно учили наследников грамоте сами, одновременно с этим обучали и торговле. Из-за этого купцы не могли своевременно передать семейное дело детям. Церковнослужители же отдавали своих отпрысков в религиозные архиерейские школы — они открылись во всех епархиях в 1721 году.
Одним из последних детищ Петра стала Академия наук. Ее император учредил в 1724 году. Однако работу она начала уже после смерти императора — в конце 1725 года. В состав академии входили гимназия и университет.
Первое учебное заведение для девушек было открыто во время царствования Екатерины II. В 1764 году императрица учредила Воспитательное общество благородных девиц. В историю оно вошло как Смольный институт. Институт просуществовал до 1917 года.
Предметами обучения в первом возрасте (6–9 лет) были: Закон Божий, русский и иностранные языки (чтение и письмо), арифметика, рисование, рукоделье и танцы. Ко второму возрасту (9–12 лет) прибавлялись история и география… В третьем возрасте (12–15 лет) вводились словесные науки, состоявшие в чтении исторических и нравоучительных книг. Затем следовала еще: опытная физика, архитектура, скульптура, токарное искусство и геральдика. Домашнему хозяйству обучали уже на практике… Курс последнего возраста (15–18 лет) состоял в повторении всего пройденного, причем особое внимание обращалось на Закон Божий.
Женское образование значительно отличалось от мужского. Основанный еще в 1732 году Шляхетский сухопутный кадетский корпус при Екатерине II получил новый устав. В корпусе учились с пятилетнего возраста до 21 года. Юноши осваивали «полезные» науки (физику, воинское искусство, тактику, химию, артиллерийское дело), «нужные гражданскому званию» (всенародное, государственное и естественное право, нравоучение, государственную экономию), прочие науки (логику, математику, механику, красноречие, географию, историю) и «художества» (рисование, танцы, фехтование, архитектуру и другие). Эта программа была разработана под влиянием идей французского Просвещения.
В 1786 году приняли Устав народным училищам в Российской империи. Появились малые училища с двумя классами начального образования, а в крупных городах — средние училища с тремя классами, а также главные с пятилетним обучением (последний, четвертый класс длился два года). В главных народных училищах изучали арифметику и геометрию, физику и механику, естественную историю и архитектуру с черчением планов, географию и историю, а также факультативно латинский и действующие европейские языки. Выпускники главных училищ могли сдать экзамен на звание учителя.
В 1802 году император Александр I учредил Министерство народного просвещения. Его основными принципами были бессословность (за исключением крепостных) и бесплатность начального образования, а также преемственность учебных программ. В 1804 году при церковных приходах стали открывать начальные школы, куда ходили в основном крестьянские дети. С 1803 года главные народные училища стали преобразовывать в гимназии (первая женская гимназия открылась через 55 лет, в 1858 году, в Петербурге). Постепенно в программу вводили новые предметы: мифологию, статистику, философию, психологию, коммерческие науки, естественную историю, иностранные языки. В гимназиях делали упор на классическое образование — в приоритете были гуманитарные науки.
В 1811 году состоялся первый набор в Императорский Царскосельский лицей. За шесть лет мальчикам из знатных семей давались энциклопедические знания. Особое внимание уделялось отечественной истории и «российскому языку», который в гимназиях того времени практически не изучали.
Все население империи получило доступ к образованию лишь после отмены крепостного права и учреждения в 1864 году земств — выборных органов местного самоуправления. В земских школах учились три года, а с начала XX века — четыре. Там изучали чистописание, арифметику, Закон Божий, церковное пение. В школы принимались мальчики и девочки с восьми лет. В XIX веке продолжали работать и церковно-приходские школы.
После Октябрьской революции 1917 года нужны были квалифицированные рабочие, поэтому в стране стали открываться трудовые школы.
1920-е годы прошли под знаком экспериментов. Отменили домашние задания, уроки истории заменили политграмотой и обществоведением. На местах пытались ввести американскую модель: дети могли сами выбирать предметы и сдавать по ним проекты. Такое обучение приближало учеников к практике.
Однако в 1927 году правительство обозначило уже не примерные, а обязательные программы и учебные планы. Больше всего учебных часов отводилось на уроки математики, русского и родного языка, обязательными стали Конституция СССР, чистописание, черчение, химия, труд.
В это время ввели обязательное сначала четырехлетнее, а затем семилетнее обучение для детей 8–10 лет. В 1943 году в школу начали брать с семи лет. В послевоенное время появилась школьная форма, в программу добавили уроки логики, психологии, латыни, вернулись к раздельному обучению мальчиков и девочек. Но после смерти Сталина «гимназические» веяния убрали. В эпоху холодной войны появился новый предмет — начальная военная подготовка, которая оставалась в программе до конца 1980-х.
ДЕВИЧЬИ ШКОЛЫ
«Щеголиха говорит: как глупы те люди, которые в науках самые прекрасные лета погубляют. Ужесть как смешны ученые мущины; а наши сестры ученые — о! Оне-то совершенные дуры. Беспременно, как оне смешны! Не для географии одарила нас природа красотою лица; не для математики дано нам острое и проницательное понятие; не для истории награждены мы пленяющим голосом; не для физики вложены в нас нежные сердца. Для чего же одарены мы сими преимуществами? — чтоб были обожаемы. В слове: уметь нравиться — все наши заключаются науки».
Так в сатирическом журнале XVIII века щеголиха рассуждает об образовании женщин. Чем не госпожа Простакова, возмущенная грамотностью Софьи: «Вот до чего дожили! К девушкам письма пишут! Девушки грамоте умеют!» А между тем еще Петр Великий одним из первых своих указов запретил венчать девушку, не умеющую подписать своего имени. Андрей Тимофеевич Болотов в своих воспоминаниях рассказывал, что о нем «пустили разговор», будто он колдун, потому что много книг читает, и девушка, к которой он сватался, отказала ему. В поисках невесты молодой человек обратился к свахе и просил подобрать ему невесту грамотную. В 1760-х годах это было не так просто в провинции.
Сваха такую девушку нашла и хвалила невесту. «Вот, — говорит, — и читать, и писать может, а коли мать прикажет, так и книги читает». Это уже воспринималось как подвиг дочернего послушания, которое почиталось первейшею добродетелью. А бабушка Благово рассказывала о старом времени: «Отношения детей к родителям были совсем не такие, как теперь; мы не смели сказать: за что вы изволите гневаться, или чем я вас прогневала; не говорили: это вы мне подарили, нет, это было нескладно, а следовало сказать: это вы мне пожаловали, это ваше жалованье. Мы наших родителей боялись, любили и почитали. Теперь дети отца и матери не боятся, а больше ли от этого любят их — не знаю. В наше время никогда никому и в мысль не приходило, чтобы можно было ослушаться отца или мать».
С самого почти рождения детей отдавали на руки кормилицам, нянькам, гувернанткам, и родителей они видели чаще всего утром, когда приходили пожелать им доброго утра, да во время общего обеда. Мальчика готовили к будущей службе, а девочка с самого детства — невеста. У нее не было самостоятельности. Сперва ее жизнь определялась родителями, потом — мужем. Гувернантка больше всего заботилась о хорошем французском языке, без этого в обществе нельзя, учила девочку правильной походке, умению вести себя в обществе, учитель музыки давал уроки на фортепиано и обязательно разучивал со своей воспитанницей несколько модных песенок и популярных оперных арий, образование завершал учитель танцев. Девушки, имеющие серьезные интересы, были редкостью. Бабушка Благово хвалила свою родственницу как на редкость образованную девушку: «Анна Александровна была очень умна и воспитание получила хорошее, что тогда было довольно редко. Все учение в наше время состояло в том, чтоб уметь читать да кое-как писать, а много было знатных и больших барынь, которые кое-как с грехом пополам подписывали имя свое каракулями. Анна Александровна, напротив того, и по-русски и по-французски писала очень изрядно и говорила с хорошим выговором».
Среди этих девушек, болтавших по-французски и умевших подписывать свое имя, женщины одаренные выделялись особенно. Такова была Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова, одна из самых ярких женщин XVIII века, впоследствии возглавившая две российские академии и работу над академическим словарем русского языка. О своем детстве она вспоминала: «Мой дядя не жалел денег на учителей, и мы — по своему времени — получили превосходное образование: мы говорили на четырех языках, и в особенности владели отлично французским; хорошо танцевали, умели рисовать; некий статский советник преподавал нам итальянский язык, а когда мы изъявили желание брать уроки русского языка, с нами занимался Бехтеев (учитель великого князя Павла. — Н.М.); у нас были изысканные и любезные манеры, и потому немудрено было, что мы слыли за отлично воспитанных девиц». «Никогда драгоценное ожерелье не доставляло мне больше наслаждения, чем книги, — признавалась Екатерина Романовна — все мои карманные деньги уходили на покупку книг».
Николай Иванович Новиков, замечательный русский просветитель, первый озаботился образованием женщин. В типографии Московского университета он печатал романы и сказки, нравоучительные и занимательные, из которых стали составляться женские библиотеки. Новиков издавал журнал «Детское чтение для сердца и разума». Тон журнала был поучающий, а намерения серьезные. «Любезные дети! — так обращался издатель к своим юным читателям. — Может быть, многим из вас удивительным покажется издание особливого для вас журнала. Причина, побудившая нас к изданию, есть та, что доселе на отечественном языке нашем не было ничего, что бы служило собственно для детского чтения».
В журнале давали советы. Вот один из них:
«Рецепт для молодых девушек.
Во всякое время, а особливо летом, надобно вставать рано, и если можно, вместе с солнцем. Утренний воздух делает кровь свежею, а потому в лице производит живость, и губам придает такой же приятный цвет, каков цвет утренней зари. От долгого сна лицо бывает бледно и припухло.
Вставши, должно умываться свежею водой для того, что от теплой воды тело со временем желтеет и показываются на нем морщины.
Потом во весь день надобно остерегаться от всех страстей, особливо ж от зависти, которая производит в лице желтый цвети бледность.
...Белизна рук служит украшением красавиц. Для сего надобно держать их всегда в чистоте и мыть свежею студеною водою. Но и этого не довольно: надобно, чтоб при том руки были как можно чаще в движении, и потому всего лучше заниматься чаще разными женскими рукоделиями... Бабушки наши имели по большей части белые руки, коим мы удивляемся на их портретах. Они не употребляли к тому никакого иного средства, кроме прилежности к рукоделиям.
Если при всем том молодая красавица будет одеваться чисто и просто, то она сохранит до самой старости ту приятность и те прелести, которых тщетно ожидают от разных притираний и пышных нарядов».
В начале XIX века появились частные пансионы для девочек. В одном из таких заведений была воспитана героиня пушкинского «Графа Нулина» Наталья Павловна, которая не знала домашнего хозяйства, потому что была воспитана «не в отеческом законе», а «у эмигрантки Фальбала». В пансионах не давали серьезного образования — здесь готовили светскую даму. Как это происходило, читаем в мемуарах начала XIX века:
«Начальница встречала их в большом рекреационном зале и заставляла проделывать различные приемы светской жизни.
— Ну, милая, — говорила начальница, обращаясь к воспитаннице, — в вашем доме сидит гость — молодой человек. Вы должны выйти к нему, чтобы провести с ним время. Как вы это сделаете?..
Затем девицы то будто провожали гостя, то будто давали согласие на мазурку, то садились играть, по просьбе кавалера, то встречали и видались с бабушкой или дедушкой».
Умение занимать гостей и вести разговор, занимательный и остроумный, было обязательным. Возможно, такой «театр на дому» был совсем неплохим способом наглядного обучения, но только этого явно было недостаточно.
Одним из самых почтенных заведений, где обучались девушки из хороших семей, был Институт благородных девиц, расположенный в Смольном монастыре. Институт заведен был при Екатерине II и всегда пользовался покровительством царской семьи. Учиться в Смольном было престижно, выпускницы института считались завидными невестами. Обучение продолжалось девять лет. Сюда привозили маленьких девочек, лет пяти-шести, и они должны были жить в институте во все продолжение учебы, практически не зная родного дома. Таким образом, думали уберечь смолянок от вредного развращающего влияния среды, на самом деле их просто лишали материнского тепла в то время, когда оно было девочкам особенно необходимо.
Девять лет обучения разделялись на три ступени. Учение на первой ступени длилось три года. Учениц этой низшей ступени называли кофейницами — они носили платьица кофейного цвета с белым коленкоровым воротником. Жили они в дортуарах по девять человек, в каждом дортуаре с ними жила классная дама. Надзор был строгий, жизнь почти монастырская. Средняя группа носила голубые платья — их и звали голубые. Они отличались отчаянными шалостями, безобразничали, дразнили учительниц, не делали уроков. Девочки старшей группы носили зеленые платья, но они уже танцевали на институтских балах и для этого имели белые платья — их называли белые. В особых случаях на институтские балы приезжали придворные кавалеры, даже великие князья, в остальное время роли кавалеров в танцах исполняли сами воспитанницы.
Девочки низшей группы, по неписаным институтским законам, обязательно выбирали себе идеал из числа белых и обожали ее, то есть постоянно ее сопровождали и выражали свое восхищение.
Александра Осиповна Россет получала образование в Екатерининском институте: «Мне купили маленький сундучок, уложили белье и платье на неделю, и мы поехали в Екатерининский институт, прямо к начальнице. Она нас приняла очень благосклонно... Тут я простилась с маменькой, она очень плакала, а я не проронила ни слезинки... Я поступила в институт в 1820 году». О распорядке дня в институте Александра Осиповна рассказывала так:
«Наш день начинался в шесть часов зимой и летом. Наши слуги были инвалиды, которые жили в подвалах, женатые, со своими семьями. Тот, который звонил, курил смолкой в коридорах. Курилка звонил беспощадно четверть часа, так что волей-неволей мы просыпались. Курилка был в Париже и уверял, что говорит по-французски: "Коли хочешь белого хлеба, только скажи дю пан дю блан, а коли черного — дю пан дю двар, а у немцев спросишь свечку, и скажи лихтеру, а подсвечник — подлихтер, отрежь хлеба, — дай комсу, да еще полкомсы"... Были три отделения и каждое в особой комнате. У дежурной классной дамы была тетрадь, куда она записывала малейший проступок в классе. Дежурная девица читала главу из Евангелия, а потом воспитанница разносила булки; те, за которых родители платили даме классной 10 р. в месяц, пили у нее чай с молоком и получали три сухаря из лавочки вдобавок к булке, а прочие пили какой-то чай из разных трав с патокой и молоком, это называли декоктом, и было очень противно.
В девять часов звонок, и все должны были сидеть по местам в ожидании учителя... Вечером мы сами перестилали наши постели. В среду и субботу нам мыли головы и ноги. Зимой вода была так холодна, что мы молоточком пробивали лед и мылись ею».
Наконец наступил день выпуска: «В 10 часов была обедня, молебен с коленопреклонением, все уже были одеты в городские платья, всякая по своему состоянию. Я была в казенном платье... Три звонка. Дверь отворилась в рекреационной зале, и вошла государыня. Мы стояли, за ней шла начальница и дамы классные в своих синих мундирных платьях и несли шифры, золотые и серебряные медали. Первый шифр получила Бартоломей, дочь известного доктора Бартоломея, второй я... Шифры очень красивы: золотая буква "М" с короной, на белой муаре ленте, окаймленной красным цветом».
Шифр — это знак того, что лучшие ученицы института стали придворными фрейлинами: «Спустя месяц нам сшили черные шерстяные платья, и начальница повезла нас в Зимний дворец, где нас представили как будущих фрейлин императрицы Александры Федоровны...»
Так начиналась взрослая жизнь. Одних после института забирали домой, им искали жениха, других, чаще из родовитых, но обедневших семей, старались пристроить во дворец, где их ожидала не самая легкая служба...
Я посетила воспитательные учреждения, основанные императрицей... Институт святой Екатерины состоит из двух домов, в каждом из которых находится двести пятьдесят девочек из дворянских и буржуазных семей; они воспитываются там под надзором императрицы, заботы о них превосходят уход, оказываемый детям в богатой семье. Порядок и изящество заметны в малейших деталях, и чувство религии и самой чистой морали направляет все, что могут развить искусства. В русских женщинах столько природной грации, что, войдя в зал, где все девушки приветствовали нас, я не заметила ни одной, которая не вложила бы в свой реверанс всей вежливости и скромности, которые может выражать это простое действие.
А. Л. Ж. де Сталь. Десятилетнее изгнание
Александра Федоровна постоянно посещала воспитательные заведения для молодых девиц, она любила детей, советовала им быть умными и прилежными, посылала им к празднику пакеты с конфетами, но она ласкала всегда самых красивых из них, улыбалась тем, которые танцевали с особенной грацией, а улыбка императрицы была законом, и целые поколения будущих жен и матерей подданных воспитывались в культе тряпок, жеманства и танца «с шалью».
А. Ф. Тютчева. При дворе двух императоров
Из книги: Марченко, Н. Быт и нравы пушкинской эпохи /Н. Марченко.- М.: Ломоносовъ, 2017.- 304 с. – (История. География. Этнография)
КАК ВОСПИТЫВАЛИ КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕТЕЙ НА РУСИ
На протяжении веков крестьянская семья являлась хранительницей русских народных традиций. Верной себе оставалась она и в вопросах воспитания.
Русская крестьянская семья – уникальный «организм», где детей воспитывали без посторонней помощи, опираясь на неписаный свод законов – простых и удивительно мудрых. Так и шел этот процесс из века в век и из села в село, разве что с небольшими расхождениями.
Наши предки издавна говорили: «Маленькое дело лучше большого безделья». Именно этого принципа они строго придерживались и в воспитании детей. Поэтому примерно к 10-ти годам мальчики и девочки в крестьянских семьях уже становились самостоятельной «хозяйственной единицей», и у них было много обязанностей.
Детей с раннего возраста приучали к ответственности и систематическому труду, поскольку это было и главным вопросом воспитания, и залогом выживания. Важно отметить, что подход к своим наследникам в народной среде был очень строгим.
Авторитет матери и отца был непререкаем, и дети не считались равными родителям. А те обычно сходились во взглядах на воспитание чада, а если даже в чём-то и возникали разногласия, то никогда не демонстрировали этого публично, поэтому у ребёнка не было шансов «перетянуть» одного из родителей на свою сторону.
Ни с девочками, ни с мальчиками не было принято «миндальничать» и баловать их зазря. Обычно поручения между домочадцами распределялись отцом в приказном тоне, и никто не перечил ему в ответ.
Возрастные критерии для детей были очень чёткими, и, соответственно, так же чётко разделялись их трудовые обязанности. Возраст измеряли семилетиями: первые 7 лет - детство или «младенчество». Малышей называли «дитё», «младень». Затем наступало отрочество: ребёнок становился «отроком» или «отроковицей», мальчикам выдавались порты (штаны), девочкам - длинная девичья рубаха. Третья семилетка - юность. Как правило, всеми необходимыми навыками для самостоятельной жизни подростки овладевали уже к окончанию отрочества. Мальчик становился правой рукой отца, заменой при его отлучках и болезнях, а девочка - полноценной помощницей матери.
Несмотря на всю строгость воспитания, за успешно выполненное задание ребёнка всегда хвалили и поощряли, всячески подчеркивая, что он принёс пользу всей семье.
Возможно, именно поэтому они вступали во взрослую жизнь прекрасно подготовленными и адаптированными.
Так что же 100 лет назад умел 14-летний мальчик?
Требования к мальчикам были гораздо строже, чем к девочкам, ведь именно из сыновей должны были вырасти будущие кормильцы и защитники. Словом, настоящие мужья и отцы.
Уже в период младенчества мальчик постигал многие азы крестьянского труда: его учили ухаживать за скотиной, ездить верхом, помогать в поле, а также - основам мастерства. Например, совершенно необходимым навыком считалось умение мастерить игрушки из различных материалов, плести лукошки и короба, и, конечно же, лапти. Многие 7-летние мальчишки уверенно помогали отцам при изготовлении мебели, упряжи и прочих необходимых в хозяйстве вещей. Таким образом, пословица «Учи дитя, пока оно поперёк лавки лежит» не была в крестьянских семьях пустым звуком.
Во вторую семилетку жизни за мальчиком окончательно закреплялись чёткие хозяйственные обязанности. Нередко уже в 7-9 лет крестьянские мальчишки начинали подрабатывать «в людях»: родители отдавали их в пастухи за умеренную плату. К этому возрасту считалось, что чадо уже окончательно «вошло в разум», и поэтому необходимо научить его всему тому, что умеет и знает отец. Отроки должны были пахать и молотить (девочек к такой физически тяжелой работе не привлекали).
Землепашество являлось подтверждением полноценного мужского статуса. Поэтому мальчики-подростки должны были работать в поле. Они раскидывали навоз и следили, чтобы его комья не затрудняли работу плуга, бороновали, вели под уздцы запряженную в борону лошадь или ехали на ней верхом, «когда отец ведёт борозду». С 11-13 лет мальчика уже привлекали к самостоятельной пахоте. Сначала ему выделяли небольшой участок пашни, на котором можно было потренироваться, а к 14 годам подросток сам мог уверенно вспахать землю, то есть становился полноценным работником.
Также в обязанности мальчиков входил уход за скотиной. Кормить, убирать навоз, чистить животных должны были отроки под строгим руководством старших. Главной же кормилицей в крестьянской семье всегда была лошадь, которая целый день работала в поле с хозяином. Пасли лошадей ночью, и это также было обязанностью мальчишек. Именно поэтому с самых ранних лет их учили запрягать лошадей и ездить на них верхом, управлять ими, сидя или стоя в телеге, водить на водопой.
Обычно уже к 8-9 годам мальчик умел расставлять силки на мелкую дичь и птицу, стрелять из лука, удить рыбу или бить её острогой. К этому перечню нередко добавлялся сбор грибов, ягод и орехов, что тоже было неплохим материальным подспорьем.
Вот так и воспитывались в крестьянских семьях добры молодцы, которыми родители по праву гордились. Кроме трудового воспитания, мальчишкам прививали и чёткие моральные принципы: их учили почитать старших, милосердно относиться к нищим и убогим, гостеприимству, уважению к плодам своего и чужого труда, основам веры.
Было ещё два важных правила, которые любой отрок знал наизусть: первое - мужчина должен уметь защитить свою женщину и свою семью, причём не только физически, но и с материальной, и с психологической стороны.
А чему учили 10-летнюю девочку 100 лет назад?
Девочек очень рано начинали приучать к посильному труду, даже раньше, чем мальчиков. Так, с 5-6 лет они уже должны были уметь прясть, помогать по дому и на огороде, в уходе за младшими братьями и сёстрами, за домашней птицей и скотиной. А 10-летняя девочка считалась уже вполне взрослой со всеми вытекающими отсюда требованиями к ней. Если девочке-подростку давали уничижительное определение «непряха», то на хорошего жениха впоследствии ей можно было даже не рассчитывать.
Обучение происходило исключительно на личном примере: обычно мать в процессе домашних либо полевых хлопот показывала и объясняла дочери, как и что она делает, затем доверяла ей выполнять более простую часть работы. Если в 5-6 лет маленькая хозяйка должна была присматривать за цыплятами, то в 10-12 - уже выгонять корову на пастбище и доить её.
Много времени девочки вместе с мамами проводили у печи. Это «женское царство», бабий кут, обычно отделялось от остальной избы занавеской, и сильный пол без крайней надобности старался туда не заходить. Более того, появление постороннего мужчины в «бабьем углу» приравнивалось к оскорблению. Здесь хозяюшки готовили еду, мыли посуду. В обязанности девочки-подростка вменялось также поддерживать чистоту в доме. Она должна была подметать пол, мыть и чистить лавки, стирать.
В многодетных семьях «догляд» старших детей за младшими был суровой необходимостью, так как родители много работали в поле. Поэтому девочку-подростка нередко можно было увидеть ещё и у люльки. Помимо укачивания младенца, к 10 годам маленькая нянька могла сама перепеленать его, сделать соску из нажеванного хлеба, покормить из рожка. И, конечно же, успокоить плачущего малыша, развлечь его песнями, «пестушками» и прибаутками. Если была такая необходимость, то в 10-12 лет девочку могли отдать в няньки - «пестуньи». За это с ней расплачивались деньгами или «натурпродуктами»: мукой, картошкой, яблоками, отрезами ткани.
Всю ткань для одежды, полотенец, скатертей и других предметов обихода крестьяне делали сами, поэтому её и называли домотканой. Сначала девочку учили наматывать нитки на цевки (трубочки-катушки), затем - трепать лён и прясть из него кудели (нитки). В южных губерниях они еще и чесали шерсть. Уже в 5-7 лет девочка овладевала первичными навыками, и отец делал ей личную прялку или веретено - поменьше, чем у взрослых. Кстати, свою прялку нельзя было давать подружкам - «спортят», и чужими прялками пользоваться тоже было нельзя. Потом девушку обучали работе на ткацком стане, и к 10 годам многие могли уже сами создать пояс или рушник. На следующем этапе она начинала готовить своё приданое.
Помимо перечисленного, девочка в 10 лет помогала взрослым в поле: вязала снопы, собирала колоски, ворошила сено. Ещё она занималась огородом, могла пасти коров, коз, гусей, уток, убирала навоз и чистила скотину.
В общем, как видите, подростковый кризис переходного возраста пролетал незаметно, ведь у взрослеющих детей просто не было свободного времени.
А ЧТО УМЕЮТ НАШИ СОВРЕМЕННЫЕ ОТРОКИ И ОТРОКОВИЦЫ?..
http://storyfiles.blogspot.ru/2016/07/100.html