АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН

Даты жизни: 6 июня 1799 - 10 февраля 1837
Место рождения: город Москва, Российская империя
Русский поэт, драматург и прозаик, заложивший основы русского реалистического направления, критик и теоретик литературы, историк, публицист; один из самых авторитетных литературных деятелей первой трети XIX века.
Известные произведения: «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник», «Полтава»,  «Евгений Онегин», «Повести Ивана Петровича Белкина», «Дубровский», «Капитанская дочка»,  «Сказка о царе Салтане…», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях», «Сказка о золотом петушке».

     Пушкин 1 26 мая (6 июня) 1799 года в Москве на Немецкой улице Скворцова в семье Сергея Львовича Пушкина и его жены Надежды Осиповны (урожденной Ганнибал) родился сын Александр. Кроме него, в семье были старшая сестра Ольга и три младших брата. Род Пушкиных был из числа именитых и древних.
   Семейство Пушкиных было небогатым, в них барская небрежность и расточительность сочеталась с откровенной бесхозяйственностью. Неудивительно, что они всегда были на грани разорения, докучая поэту своими долгами в его последние годы жизни.
    Тем не менее (а быть может, именно потому) Пушкины относились к числу людей весьма образованных. Василий Львович Пушкин, родной дядя Александра Сергеевича, был известным в свое время поэтом, а дом Пушкиных посещал цвет образованной Москвы начала XIX столетия. Впрочем, никакого серьезного домашнего образования Александр Пушкин не получил. За исключением блестящего знания французского языка и пристрастия к чтению, будущий поэт никаких знаний из дома так и не вынес.
     Вероятно, равнодушие родителей к своим детям было причиной того, что юный Пушкин на удивление легко покинул дом и почти не вспоминал его. Дом и семью Пушкину заменил Лицей. В 1825 году поэт писал:

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа неразделим и вечен –
Неколебим, свободен и беспечен
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина,
И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

Родители Александра ПушкинаРодители Александра Пушкина: Сергей Львович и Надежда Осиповна      

Пушкин в детствеАлександр Пушкин в детстве

    Однако следует понимать, что этот поэтически идеализированный образ Лицея был далек от реальности, в которой проходила юность Александра Пушкина.

    Пушкин в молодости Лицей был открыт 19 октября 1811 года (этот день в дальнейшем отмечался выпускниками как «День Лицея»). В этот год и поступил в Лицей Александр Пушкин. Принимали в это учебное заведение подростков 10-14 лет, а срок обучения составлял 6 лет, разбитых на два трехгодичных курса. Располагался Лицей в Царском Селе, во флигеле Екатерининского дворца. Его воспитанников редко выпускали за пределы территории. Программа образования в Лицее была широкой, но не глубокой. Лицеисты постигали русский, латинский, французский и немецкий языки, математику, словесность и риторику, историю, географию, учились танцам, фехтованию, верховой езде и плаванию. В Лицее не было телесных наказаний, поощрялся дух чести и товарищества. Такие профессора, как А.П. Куницын, воспитывали у молодежи стремление к свободе, независимости мысли и поведения, неприятию холопства и раболепия. Через всю жизнь пронес Пушкин чувство искренней дружеской привязанности к своим лицейским друзьям Дельвигу, Пущину, Малиновскому, Кюхельбекеру.
    В Лицее выходили рукописные журналы: «Лицейский мудрец», «Неопытное перо», «Для удовольствия и пользы», но роль первого поэта Лицея играл не Пушкин, что, вероятно, ранило его самолюбие. Поэтический дар Александра Пушкина был отмечен в 1813 году. В сентябре гувернер Чириков в ведомости о «свойствах» воспитанников записал, что Пушкин «имеет особенную страсть к поэзии». Тем не менее первенство среди лицейских витий однокашники Пушкина отводили Илличевскому. «Посредственные» стихи Илличевского, «заметные только по некоторой легкости и чистоте мелочной отделки ... были расхвалены и прославлены, как чудо», вспоминал впоследствии Пушкин. Очень многие лицейские однокашники поэта отмечали его ранимость, эмоциональность и впечатлительность, из-за чего его отношения со многими из них складывались непросто.
    При все трудностях взросления, сложных отношениях с товарищами, обидах и ревности к успехам других, для Пушкина Лицей навсегда остался домом, а лицеисты — семьей. И перед самой смертью он не вспомнил ни отца, ни мать. Он говорил: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы легче было умирать».
    В июле 1814 года в тринадцатом номере журнала «Вестник Европы» Пушкин опубликовал, скрывшись за псевдонимом Александр Н.к.ш.п., свое стихотворение «К другу - стихотворцу». Этот литературный дебют остался незамеченным. Однако вскоре к юному поэту пришла если и не слава, то известность.Александр Пушкин в лицее
    В январе 1815 года для переходных экзаменов с младшего трехлетнего курса лицея на старший Пушкин подготовил для публичного чтения «Воспоминания в Царском Селе», написанные им в октябре — ноябре 1814 года. Держать экзамен ему предстояло перед великим Г.Р. Державиным. Этот день навсегда остался в памяти Пушкина. Он вспоминал: «Наконец вызвали меня. Я прочел мои Воспоминания в Ц. <арском> С. <еле>, стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояния души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом...
   Не помню, как я кончил свое чтение, не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять... Меня искали, но не нашли...»
   В истории русской литературы сцена, когда убеленный сединами Державин благословил 15-летнего лицеиста в свои преемники, навсегда осталась символом передачи поэтической эстафеты первого поэта XVIII века первому поэту XIX столетия. По легенде, Г.Р. Державин, выслушав Пушкина, воскликнул: «Я не умер. Вот кто заменит меня!» Для Пушкина благословение великого старца имело огромное значение.
  На парадном обеде после экзамена министр народного образования Разумовский, очень довольный восторгом гостей от поэтического выступления Пушкина, сказал его отцу: «Я бы желал, однако же, образовать сына вашего в прозе...» Г.Р. Державин на это немедленно возразил: «Оставьте его поэтом».
   В год окончания Лицея Пушкина приняли в «Арзамас» — литературное общество молодых писателей и поэтов, сторонников реформатора русского литературного языка Н.М. Карамзина. Для юного поэта, вхождение в круг дерзких молодых литераторов, «романтиков, насмешников, гонителей „века минувшего"», было пропуском в мир литературы и своеобразным «аттестатом зрелости». Годы детства и отрочества миновали, начиналась пора зрелости.

ИЗ ПЕТЕРБУРГА В ССЫЛКУ

    9 июня 1817 года состоялся выпускной акт Лицея, и выпускник Пушкин мечтал о военной карьере. Однако отец, не желая тратиться на военную службу сына, определил его по гражданской части. Пушкина зачислили в Коллегию иностранных дел. И все же он был счастлив.
    Первые годы по окончании Отечественной войны и победном завершении похода русской армии в Европу — особое время в нашей истории и жизни поэта. В обществе были разлиты оптимизм, убеждение в великом будущем России, уверенность молодежи в своих силах и праве на политическую деятельность. «Сверчок», как прозвали Пушкина в «Арзамасе», был хорошо знаком со многими членами тайных обществ декабристов. Так, члены «Арзамаса» Н. Тургенев, М. Орлов, Н. Муравьев были энергичными деятелями тайных организаций, считавшими литературу действенным средством политической борьбы.
    Серьезное, хотя и временное, влияние оказали на Пушкина политические убеждения Николая Тургенева, бескомпромиссного сторонника борьбы за политические и гражданские свободы. Пушкин, вероятно, присутствовал на некоторых заседаниях тайного «Союза Благоденствия» и оставил в десятой главе «Евгения Онегина» такое описание совещания заговорщиков:

Витийством резким знамениты,
Сбирались члены сей семьи
У беспокойного Никиты,
У осторожного Ильи.
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Им резко Лунин предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал.
Читал свои Ноэли Пушкин,
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал.

    Пушкин всегда жил на пределе страстей. То, что для большинства людей было состоянием аффективным, для поэта было нормой жизни, обыденностью. Очень многим все это казалось мальчишеством, беспутством и безалаберностью. А он уставал от бесконечных советов доброжелателей, их нравоучений и занудства. Непонимание вулканической природы характера и темперамента поэта порождало у конспираторов твердое убеждение, что Пушкин «не дозрел» до «серьезных дел», что «Сверчок» может невзначай выдать их планы. Александра Сергеевича такое отношение безмерно огорчало, провоцировало нервозность, что выразилось в «эпидемии» дуэлей. Пушкин любую мелочь воспринимал как личную обиду и был готов отстаивать свою честь в поединке. Е.А. Карамзина писала брату, П.А. Вяземском: «...у г. Пушкина всякий день дуэли; слава Богу, не смертоносные...».
     Летом 1817 года Пушкин по пустяковому поводу вызвал на дуэль своего дядю, пожилого С.И. Ганнибала, вызывал на поединок Н.Тургенева, сокурсника по Лицею М. Корфа, майора Денисовича. Осенью 1819 года Пушкин стрелялся с Кюхельбекером (оба выстрелили в воздух), имел дуэль с Рылеевым и, видимо, многими другими. В это время и происходит сближение Пушкина с молодым еще П.Я. Чаадаевым, человеком возвышенного ума и обширных знаний.
    Между тем над головой поэта сгущались тучи. Личное обаяние и талант Пушкина вызывали не только восхищение, но и зависть тайных недоброжелателей. Едкий, порой несдержанный в речах и суждениях поэт пробуждал в окружающих настоящую ненависть к себе. В петербургском обществе нашлось немало тех, кто писал доносы на Пушкина. Особенно усердствовал В.Н. Каразин, для которого талант и успех других были личным оскорблением. В его доносах Александру I Пушкин представал злобным хулителем царского достоинства и величия, а мнительный император никогда и никому не прощал личных обид.
    В это трудное для Пушкина время авантюрист, бретер, человек без чести и совести Ф. И. Толстой («Американец») пустил сплетню, что поэта секретно, по приказанию правительства, высекли. Пушкин был потрясен и раздавлен; не зная источника ядовитой клеветы, он счел себя навсегда опозоренным и был на грани самоубийства. Обрести душевное равновесие поэту помог его друг П.Я. Чаадаев. Человек философского ума, Петр Яковлевич убедил Пушкина, что тот, кому предстоит великое будущее, должен презирать клевету и клеветников. Благодарный Чаадаеву за поддержку в тяжелую минуту, Пушкин писал:

В минуту гибели над бездной потаенной
Ты поддержал меня недремлющей рукой <...>;
Уж голос клеветы не мог меня обидеть,
Умел я презирать, умея ненавидеть.

     Благодаря усилиям своих друзей — Н. М. Карамзина, П. Я. Чаадаева, Ф. Н. Глинки — опальный поэт избежал Сибири или Соловков и 6 мая 1820 года был отправлен на юг с назначением в канцелярию генерал-лейтенанта И. Н. Инзова.

НА ЮГЕ

     Итак, в мае 1821 года Пушкин транзитом через Киев прибыл в Екатеринослав, к месту своей новой службы. В Киеве он встретился со своим старым знакомым, героем Отечественной войны 1812 года, знаменитым генералом Николаем Николаевичем Раевским.
   Вскоре Пушкин с семейством Раевских совершил путешествие на Кавказ. По дороге в Гурзуф он написал элегию «Погасло дневное светило...» Здесь, на Кавказе, он писал не дошедшее до нас сочинение «Замечания о донских и черноморских казаках», работал над «Кавказским пленником», познакомился с творчеством А. Шенье и Байрона, начал изучать английский язык. Осенью 1821 года Пушкин с Раевскими, отцом и сыном, покинул Гурзуф. Они проехали  через Алупку, Симеиз, Севастополь и Бахчисарай, где осмотрели ханский дворец и направились в Симферополь. Лишь в середине сентября Пушкин покинул Крым и отправился в Кишинев, в распоряжение Инзова. Инзов отнесся к поэту очень благосклонно, послав в Петербург благоприятный отзыв о нем.
    Это был счастливый для поэта период. Пушкин жил в доме Инзова, на первом этаже, и остался там, даже когда после землетрясения дом был полуразрушен. Ему нравилось жить в развалинах. В уединении Пушкину работалось легко и свободно. Здесь были созданы «Кавказский пленник»,  «Гавриилиада», «Братья-разбойники», такие стихотворения, как  «Черная шаль», «Кинжал», «В. Л. Давыдову», послание «К Чаадаеву». «Наполеон», «К Овидию», «Песнь о вещем Олеге», начаты «Бахчисарайский фонтан и «Евгений Онегин».
    Первая поэма Пушкина «Руслан и Людмила» вышла в свет, когда он был на юге. «Московский телеграф» сообщал: «„Руслан и Людмила" <...> явилась в 1820 году. Тогда же она была вся раскуплена, и давно экземпляров ее в продаже. Охотники платили по 25 руб. и принуждены были списывать ее».
    Кишинев вовсе не был забытой Богом провинцией.  Напротив, как вспоминал А. Ф. Вельтман, «Кишинев был в это время басейном князей и вельможных бояр из Константинополя и двух княжеств; в каждом дому, имеющем две-три комнаты, жили переселенцы из великолепных палат Ясс и Бухареста. Тут был проездом в Италию и господарь Молдавии Михаил Суццо; тут поселилось семейство его, в котором блистала красотой Ралу Суццо; тут была фамилия Маврокордато, посреди которой расцветала Мария, последняя представительница на земле классической красоты женщины».
   Здесь кипели нешуточные страсти, захватившие поэта. Отзвуки революций, потрясавших Испанию, Грецию, Неаполь, Пьемонт, будоражили воображение. В январе 1821 года вспыхнуло восстание антитурецкое восстание в Молдавии. Вскоре генерал русской службы, грек А. Ипсиланти, прибыв в Яссы, призвал греков Османской империи к восстанию. Пушкин оказался в гуще событий. Декабристы и вообще все либералы жили надеждой, что Александр I выступит в поддержку православных греков, и Россия вступит в освободительную войну против тирании, что неизбежно скажется и на русском обществе. Пушкин ждал этой войны, готовился принять в ней самое деятельное участие. Он изучал турецкий язык, отказывался от наметившегося было возвращения в Санкт-Петербург, тесно общался с греческими повстанцами. Вместе с П. И. Пестелем, руководителем Южного общества декабристов, он, вероятно, участвовал в переговорах с руководителями греческого восстания.
  Ход событий разочаровал Пушкина, ставшего очевидцем раскола среди восставших, вызванного противоречиями между интересами крестьянской массы и аристократией.
   Огромное влияние на Пушкина оказал генерал М. Ф. Орлов и окружавшие его офицеры-декабристы. М. Ф. Орлов, командующий 16-й дивизией, имел далеко идущие военно-революционные планы. По плану генерала, его вмешательство в греческое восстание вызовет начало гражданской смуты в России, и тогда он начнет революционную войну с самодержавием. Орлов, человек действия, готовил свою дивизию к выступлению, сплачивал вокруг себя офицеров-декабристов, удалял из армии доносчиков и других ненадежных. Когда стало известно, что правительство раскрыло тайный Союз Благоденствия, он предложил действовать немедленно, но не получил поддержки руководителей.
   С разрешения Инзова Пушкин ездил по всему югу России, устанавливал связи с заговорщиками, витийствовал. Ярким свидетельством политического настроения поэта стала его лирика этого периода. Например, стихотворение «Генералу Пущину», в котором Пушкин уподобляет генерала-«каменщика» (члены тайных масонских лож именовали себя «вольными каменщиками») мятежному испанскому генералу Антонио Квироге.
    Почему же Пушкин так и не был принят декабристами в тайное общество? Этот вопрос давно занимал историков и литературоведов. Наиболее вероятны две причины.
    Друзья поэта не хотели подвергать талант поэта опасности. Сын декабриста Волконского Михаил писал, что его «отцу было поручено принять его (Пушкина) в Общество и что отец этого не исполнил», щадя талант поэта. Кроме того, Пушкин никогда не был строгим конспиратором. Декабристы восхищались поэзией Пушкина, но прекрасно понимали, что от него следует ждать самых неожиданных действий. Ни заговорщики, ни кто-либо вообще не могли контролировать поэта-романтика: искреннего, импульсивного, горячего и совершено непредсказуемого в словах и поступках. Суровый ригоризм политических наставников Пушкин отвергал и рвался к самостоятельности.
    Между тем сведения о тайных обществах и заговорщиках дошли до императора, по распоряжению которого установили усиленную слежку за декабристами. В феврале 1822 года начался разгром кишиневского кружка, генерал Орлов оказался под следствием. Атмосфера погрома, арестов, слежки исключительно тяжело отразилась на Пушкине, и его обрадовал перевод в Одессу, в канцелярию М. С. Воронцова.
     В Одессе, этой жемчужине у моря, поэт находился почти год — до августа 1824 года, внешне для него все складывалось самым благополучным образом. Он наслаждался жизнью в большом городе, где был театр, итальянская опера, блестящее светское общество. Однако такая жизнь требовала и значительных средств, которых у Пушкина не было, и он вынужден был просить деньги у скуповатого отца. Огромным ударом стал для поэта разгром кишиневского кружка, арест его друзей и знакомых, открытое беззаконие в действиях властей, трусость и предательство тех, кто еще вчера представлялся единомышленниками и соратниками.
   Предательство со стороны многих н многих, казавшихся искренними и порядочными людьми, изменило характер Пушкина, заставило без розовых очков смотреть на мир и людей.

Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей;
[И взор я бросил на] людей,
Увидел их надменных, низких,
Жестоких ветренных судей,
Глупцов, всегда злодейству близких.
Пред боязливой их толпой Жестокой, суетной, холодной,
Смешон глас правды благородный,
Напрасен опыт вековой.

    Молодой Пушкин, темпераментный, с живым воображением, жадный до всех впечатлений жизни, страстно любил женскую красоту и бывал порой до неразборчивости влюбчив, что отмечали многие его проницательные современники.
    Однако в Одессе Пушкин пережил настоящую, мучительную любовную страсть к Собаньской, к А. Ризнич, к Е. Воронцовой.
    В Одессе Пушкин страстно увлекся Каролиной Собаньской, которой, по его словам, был обязан «опьянением любви, самой конвульсивной и самой мучительной». Красавица полячка была любовницей и «по совместительству» осведомительницей начальника Южных военных поселений генерала И. О. Витта, честолюбивого мерзавца и подлеца. Витт, зная о тайном обществе, хладнокровно рассчитывал, кого будет выгоднее сдать: декабристов власти или правительство декабристам, если они победят. Он следил за Раевскими. М. Ф. Орловым, В. Л. Давыдовым и в итоге сдал их всех. Под особым вниманием этого Иуды находился Пушкин, а Собаньска собирала для Витта досье на Пушкина и А. Мицкевича.
   К Амалии Ризнич, двадцатилетней жене одесского коммерсанта, Пушкин прикипел душой сильно, но не надолго. Красавица, высокая ростом, с прекрасными, выразительными глазами и длинной черной косой, Ризнич умела привлекать внимание мужчин не только оригинальной красотой, но и броской манерой одеваться.
    Когда в мае 1824 года Ризнич оставила Одессу, Пушкин был уже не менее страстно увлечен Елизаветой Ксавериевной Воронцовой, женой его начальника по службе М. С. Воронцова. Новая любовь Пушкина была, на семь лет старше поэта, но прекрасно выглядела и блистала утонченным аристократизмом. Любовь к Воронцовой имела последствием крайне тяжелые отношения Пушкина с ее мужем.
   Михаил Семенович Воронцов был участником кампаний 1812-1814 годов, храбро сражался при Бородине, отличался известным либерализмом, но, в сущности, всегда оставался беспринципным карьеристом, готовым легко унизиться ради карьеры. Либерализм его был не более чем маской, которую он немедленно сбросил, как только репутация свободолюбца стала угрожать его положению. По свидетельству очевидцев, в приезд императора на юг в 1824 году Воронцов всех потряс угодливостью на грани раболепства.
   Поначалу Воронцов принял поэта весьма любезно и даже пытался оказать ему покровительство. Высокомерно-пренебрежительную протекцию начальника Пушкин отверг решительно и сразу.
   Неспособный смириться с превосходством Пушкина (который в его глазах оставался не более чем канцелярским служащим) в остроте ума и таланте, Воронцов окружил поэта целой сетью шпионов, читал его письма и строчил в Петербург доносы. Усилия генерал-губернатора увенчались успехом. В июле 1824 года Пушкин был высочайшим повелением уволен со службы и отправлен в ссылку на Псковщину. Поводом к ссылке стало перлюстрированное московской полицией письмо Пушкина, где тот сознавался в увлечении атеизмом, но нет сомнений, что к увольнению поэта со службы приложил руку его начальник. Пушкин не остался в долгу, и вскоре России стала известна его хлесткая эпиграмма на Воронцова:

Полугерой, полуневежда,
К тому ж еще полуподлец!..
Но тут, однако ж, есть надежда,
Что полный будет наконец.

     В годы южной ссылки имя Пушкина сделалось известным всей читающей России. По словам В.Г. Белинского, поэмы Пушкина «читались всею грамотною Россиею; они ходили в тетрадках, переписывались девушками, охотницами до стишков, учениками на школьных скамейках, украдкою от учителя, сидельцами за прилавками магазинов и лавок».

МИХАЙЛОВСКОЕ

     9 августа 1824 года Пушкин прибыл в Михайловское.  Этот приезд в «Путешествии Онегина» поэт описал так:

.. .я от милых Южных дам,
От жирных устриц черноморских,
От оперы, от темных лож,
И, слава Богу, от вельмож
Уехал в тень лесов Тригорских
В далекий северный уезд,
И был печален мой приезд.

  Пушкин с нянейСсылка в Михайловское оказалась для поэта тяжким испытанием. Бедность и одиночество, отсутствие друзей, привычного круга общения угнетали Пушкина. Вяземский даже всерьез опасался, что Пушкин сойдет с ума или сопьется. Невыносимым для Пушкина стало то печальное обстоятельство, что его родной отец взял на себя функции надзирателя над сыном. Это привело к неизбежному конфликту, с последовавшим отъездом из Михайловского отца, матери, брата и сестры поэта. С Пушкиным осталась только няня Арина Родионовна.
   Жизнь в Михайловском стала для поэта временем одиночества. Вместо привычной гурьбы знакомцев, бурного веселья, дружеских разговоров — скромный быт, подчиненный раз и навсегда установленному распорядку, уединение и огромная душевная работа поэта.
   В Михайловском, почти в полной изоляции, Пушкин сосредоточился на главном деле своей жизни — литературе. Он непрерывно писал, много читал, изучал народную речь и народную поэзию. Пристальный интерес к устному народному творчеству Пушкин удовлетворял записью сказок, рассказанных Ариной Родионовной. Он писал брату: «...вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!» Эта нескончаемая творческая работа прерывалась только регулярными поездками верхом да визитами редких посетителей. Скрашивалось затворничество Пушкина и посещением семейства соседней помещицы Прасковьи Александровны Осиповой, сорокалетней, умной и хорошо образованной женщины. Ее дом всегда был полон молодежи: Осипова от первого брака имела троих сыновей, из которых старший, Алексей, стал близким товарищем Пушкина, и двоих дочерей, Анну и Евпраксию. Первая из них, старшая, была на полгода моложе Пушкина, вторая — моложе его на десять лет. Кроме того, от второго брака у Осиповой были две дочери в возрасте четырех и одного года. В доме Осиповой воспитывалась ее падчерица Александра, девятнадцати лет от роду. Со всем этим молодым, веселым и шумным семейством Пушкин установил самые тесные отношения.
    В Тригорское приезжала племянница П. А. Осиповой, двадцатичетырехлетняя красавица Анна Петровна Керн, с которой у Пушкина случился бурный, пусть и мимолетный, роман. Но главным делом ссыльного поэта оставалась, конечно, литература.
    За время ссылки поэт окончил поэму «Цыганы», написал «Бориса Годунова», «Графа Нулина», несколько десятков стихотворений, завершил третью и четвертую главы «Евгения Онегина».
    В ссылке Пушкин прочел громадное количество книг. Если в Лицее он получил поверхностное образование, то в 1830-е годы он ошеломлял современников глубокими и обширными познаниями в мировой литературе, истории, политической жизни, публицистике. Большую часть этих сведений он обрел в ссылке, в псковской глуши.
    В период Михайловского заточения поэт издал сборник стихов: 30 декабря1825 года «Стихотворения Александра Пушкина» поступили в продажу.
    27 февраля 1826 года книгоиздатель Плетнев писал Александру Сергеевичу: «Стихотворений Александра Пушкина у меня уже нет ни единого экз., с чем Его и поздравляю. Важнее того, что между книгопродавцами началась война, они узнали, что нельзя больше от меня ничего получить». Это был невиданный в истории отечественной словесности успех.
    Выход в свет в марте 1824 года «Бахчисарайского фонтана», в феврале 1825 года — первой главы «Евгения Онегина», затем «Стихотворений Александра Пушкина», вознесли Пушкина на первое место в русской литературе.
    Событием Михайловского периода в жизни Пушкина стал приезд его лицейскиx друзей. Посещение ссыльного и неблагонадежного поэта требовало мужества. Известно, что Александр Тургенев усиленно отговаривал Пущина от этой поездки, однако лицейский друг опального поэта был человеком не робким. 14 декабря 1825 года он станет одним из наиболее энергичных и хладнокровных руководителей восстания, за что и получит двадцать лет каторги.
     Встреча старых друзей получилась краткой: утром 11 января Пущин приехал, вечером того же дня отбыл в Петербург. И.И. Пущин вспоминал: «Мы еще чокнулись стаканами, но грустно пилось: как будто чувствовалось, что последний раз вместе пьем, и пьем на вечную разлуку!» Действительно, больше встретиться им не довелось. Двенадцать лет спустя Пушкин перед смертью вспомнит своего отбывающего каторгу друга.

    14 декабря 1825 года в Петербурге грянул мятеж декабристов... 17 декабря в Тригорское прибыл повар Осиповых Арсений с известием о бунте. Для поэта потянулись дни томительного и тревожного ожидания.
    Писем почти не было, а официальные газеты кратко сообщали об арестах. Пушкин не знал, что известно правительству о его контактах с заговорщиками и какие последуют меры. Он спешит закончить пятую и шестую главы «Евгения Онегина», намечает план «Скупого рыцаря» и «Моцарта и Сальери».
    Смерть императора Александра I и восстание декабристов подвели черту под целой эпохой. Уходило в прошлое время Александра Павловича, отцеубийцы и либерала, много обещавшего, мало сделавшего, время победителей Наполеона, героев «грозы двенадцатого года», время больших надежд и разочарований. Что ждать от нового государя, никто не знал. Пушкин готов был принять любой вызов судьбы, но все же надеялся на лучшее — не для себя, но для своих арестованных друзей и товарищей. В начале 1826 года он писал A.Дельвигу: «Твердо надеюсь на великодушие молодого нашего царя». 
     Основания для такого сдержанного оптимизма были. Со времен Елизаветы Петровны смертная казнь в России была отменена.  Исключениями были Е.И.  Пугачев с ближайшими соратниками и B. Я. Мирович,   пытавшийся  освободить  государя  Ивана Антоновича  в 1764 году из Шлиссельбургского заключения. Это, конечно, не касалось засекаемых насмерть солдат и военных поселенцев, хотя формально их тоже никто не приговаривал к смерти. Заговорщики-арестанты «по делу 14 декабря» не были подневольным рекрутами, а напротив, происходили из лучших дворянских семей, занимали высокое положение в обществе, имели обширные связи в правительственных кругах. Наконец, в России издавна существовала традиция амнистии политических преступников при восхождении на престол нового государя. Пушкин, да и не только он, ждал, что Николай при коронации если и не помилует бунтовщиков, то хотя бы смягчит им наказание. Что за человек одиннадцатый император России, в обществе не знали. В гвардии его не терпели за мелочную жестокость, а вне гвардейского корпуса им не интересовались вовсе. Тогда никто и предположить не мог, что правление Николая Павловича, по словам А. И. Герцена, «торжественно откроется виселицами».
    В то время Николаю Павловичу было 29 лет. Он, в отличие от Александра I, получил скудное образование. Как третьего из сыновей Павла, не имеющего шансов на престол, его не готовили к государственным делам. Но именно этот «высочайший фельдфебель» «с кругозором ротного командира» пришел к власти.
    Известия о казни Рылеева, Пестеля, С.Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина и Каховского, каторжных приговорах их товарищам потрясли Пушкина. Его собственная судьба оставалась неизвестной.
    В ночь с 3 на 4 сентября 1826 года Пушкина разбудил курьер. Поэту было приказано немедленно отбыть в Москву, где в это время находился в связи с коронацией Николай I. В сопровождении конвойного офицера Пушкин отправился в первопрестольную на свидание с Николаем I. Михайловская ссылка кончилась.

«ТИХАЯ НЕВОЛЯ»

    8 сентября Пушкин прибыл в Москву и чуть ли не с дороги был доставлен в кабинет Николая I. Царь был высок ростом, строен и красив. Величественное впечатление усиливала выправка гвардейского офицера и грозный взгляд, маскировавшие неуверенность в себе. И все же на контрасте с Александром I новый царь казался рыцарем и джентльменом. Александр был настолько лукав и уклончив, что его слову не доверяли даже самые близкие люди. Николай I искусно и умело создавал себе образ прямодушного солдата, человека слова, искреннего и великодушного.
   Разговор императора с поэтом был весьма продолжительным. Точное его содержание осталось неизвестным, хотя есть несколько версий этого диалога в передаче современников Пушкина. Вот одна из них:
    «Небритый, в пуху, измятый, был он представлен к дежурному генералу Потапову и с ним вместе поехал тотчас же во дворец и введен в кабинет государя. К удивлению Александра Сергеевича, царь встретил поэта словами: „Брат мой, покойный император, сослал вас на жительство в деревню, я же освобождаю вас от этого наказания, с условием ничего не писать против правительства". „Ваше величество, — ответил Пушкин, — я давно ничего не пишу противного правительству, а после «Кинжала» и вообще ничего не писал". „Вы были дружны со многими из тех, которые в Сибири?" — продолжал государь. „Правда, государь, я многих из них любил и уважал и продолжаю питать к ним те же чувства!" „Можно ли любить такого негодяя, как Кюхельбекер?" — продолжал государь. „Мы, знавшие его, считали всегда за сумасшедшего, и теперь нас может удивлять одно только, что и его с другими, сознательно действовавшими и умными людьми, сослали в Сибирь!" — „Я позволяю вам жить, где хотите, пиши и пиши, я буду твоим цензором," — кончил государь и, взяв его за руку, вывел в смежную комнату, наполненную царедворцами. — „Господа, вот вам новый Пушкин, о старом забудем"» (П. В. Анненков. Пушкин в Александровскую эпоху).
    Видимо, разговор поэта с самодержцем касался широкого круга вопросов политического бытия России. Как можно предположить, Николай I дал Пушкину некие туманные обещания о снисхождении к декабристам. Для Николая, напуганного сильным общественным недовольством, было важно сделать эффектный жест, который бы убедил общество в его великодушии и благих намерениях. «Амнистия» Пушкина, обещание освободить поэта от обычной цензуры, предоставление ему свободы в праве выбора места проживания — все это было тонким ходом, позволявшим царю надеяться на примирение с общественностью. Даже проницательный и умный Пушкин сначала поверил в искренность царя. 
   Разумеется, поэт не мог обращаться к царю по поводу каждой написанной строчки. Полномочия надзора за Пушкиным перешли к А. X. Бенкендорфу, боевому офицеру, участнику войн с Наполеоном, выбравшему в итоге карьеру шефа жандармов.
   Бенкендорф был одним из ведущих деятелей Следственного комитета по делам декабристов, затем возглавил корпус жандармов и III отделение канцелярии Его Императорского Величества, учрежденное для политического сыска и тайного надзора за инакомыслящими. Бенкендорф не преследовал личных врагов, презирал доносчиков, но искренне считал литературу опасным и бесполезным занятием, а всякое проявление свободной мысли — крамолой. Отныне с благословения Николая I он «опекал» Пушкина, которого откровенно недолюбливал и всячески затруднял ему жизнь. Наивно восходящее к Жуковскому противопоставление милостивого Николая злому Бенкендорфу. В реальности — царь приказывал, жандарм исполнял.
    Из царского кабинета Пушкин вышел окрыленным. Император беседовал с ним более двух часов — дольше, чем с любым из своих вельмож, и затем во всеуслышание назвал умнейшим человеком России. Поэт верил, что ему предстоит увидеть великие исторические события, и не просто увидеть, но влиять на их ход. Пушкин и представить не мог, как унизительно и тяжело будут складываться в дальнейшем его отношения с властью.
   Москва с восторгом встретила первого поэта России. Он покинул столицу безвестным юношей, а возвращался, будучи на вершине славы. В. В. Измайлов, приветствуя возвращение Пушкина, писал: «Завидую Москве. Она короновала императора, теперь коронует поэта...»
   Заветной мыслью Пушкина было издание журнала, способного объединить лучшие литературные силы России. Правительственные репрессии смели литераторов — пушкинских ровесников. Поэту предстояло искать общий язык с молодым поколением писателей, поэтов, публицистов. Делать это следовало в Москве, ибо петербургская словесность после подавления декабристского мятежа понесла огромные, невосполнимые в короткий срок потери.
   Для создания нового литературно-художественного журнала Пушкин решил сделать ставку на философский кружок «любомудров», состоявший из выпускников Московского университета, поклонников немецкого романтизма: Д. Веневитинова, С. Шевырева, М. Погодина, В. Одоевского, И. Киреевского и других.
   Встреча произошла 12 октября 1826 года на квартире у Веневитинова. Пушкин читал «Бориса Годунова», песни о Степане Разине, к «Руслану и Людмиле».
   Пушкин и московские литераторы договорились об издании нового журнала, и с января 1827 года стал выходить «Московский вестник». Пушкин активно поддерживал журнал, опубликовал в нем сцены из «Бориса Годунова», отрывки из «Евгения Онегина» и ряд стихотворений («Чернь», «Стансы», «Пророк», «Поэт» и др.). Однако неудачная редакторская политика журнала, его чрезмерная «серьезность», отсутствие хорошей, «кусачей» критики вело к падению популярности издания, взаимонепониманию его сотрудников, финансовым трудностям. К большому разочарованию Александра Сергеевича, его идея через журнал влиять на развитие отечественной словесности завершилась неудачно.
   Внешне Пушкин все первые годы после возвращения из Михайловского вел жизнь рассеянную и беспокойную; ему не сидится на месте, он почти все время в дороге. Некоторые современники поэта, даже весьма проницательные, воспринимали поведение поэта — лихорадочное возбуждение, бесконечные поездки, увлечение карточной игрой — как стремление бывшего ссыльного наверстать упущенное в годы ссылки, как неуемную страсть к радостям жизни. Например, историк М. П. Погодин был уверен, что «как поэт, как человек минуты, Пушкин не отличался полною определенностью убеждений». Нет ничего ошибочнее такого мнения. Именно в конце 1820-х годов Пушкин мучительно пытается осознать все, что произошло и происходит в России, что ждет родину в будущем. Дорога успокаивала поэта, навевала размышления, отсюда и его страсть к перемене мест.
   Одним из главных вопросов, требовавших осмысления, для поэта был итог восстания декабристов. Тревога за их судьбу не оставляла его. Пушкин не забывал и не боялся напоминать о них Николаю. В декабре 1826 года на вечере у Зинаиды Александровны Волконской Пушкин встретился с отправляющейся в Сибирь за мужем Марией Волконской.
   «Пушкин, наш великий поэт, тоже был здесь... Во время добровольного изгнания нас, жен сосланных в Сибирь, он был полон самого искреннего восхищения: он хотел передать мне свое „Послание к узникам" („Во глубине сибирских руд") для вручения им, но я уехала в ту же ночь, и он передал его Александрине Муравьевой. Пушкин говорил мне: „Я хочу написать сочинение о Пугачеве. Я отправлюсь на места, перееду через Урал, проеду дальше и приду просить у вас убежища в Нерчинских рудниках"» (Из «Записок» М. Н. Волконской).
   В «Арионе», десятой главе «Евгения Онегина», в некоторых неоконченых произведениях поэт постоянно обращался мыслью к трагической судьбе декабристов. Причины их поражения требовали осмысления. Пушкин пришел к выводу о разладе между народом и декабристами. Романтики, поднявшие бунт в 1825 году, были уверены, что историю «делают» героические личности, призванные руководить пассивной «толпой», в этом их убеждал пример Наполеона. Но был ли народ только пассивной толпой, и чем в итоге кончил великий Наполеон? Постепенно поэт приходит к воду о глубокой объективности исторического процесса, закономерности которого часто скрыты от современников. Пушкин все более склоняется к мысли о необходимости для России «пути Петра Великого», проведении прогрессивных реформ сверху. В этой связи ему приходила на ум параллель между Петром I и Николаем I. В «Стансах» поэт проводит историческую аналогию между первыми днями правления Николая Павловича и началом правления Петра Великого.

В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни:
Начало славных дней Петра
Мрачили мятежи и казни.

   Петр I в начале царствования расправился с мятежными стрельцами, Николай начал с повешения декабристов. Пушкин оканчивает стихотворение напоминанием самодержцу, облеченному безграничной властью, о необходимости милосердия. Последняя же строчка — иносказательный призыв помиловать ссыльных декабристов.

Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен.

   По глубочайшему убеждению поэта, преобразования и потребности исторического развития не должны подавлять человеческую личность. Произвол власти не может быть оправдан ее благими намерениями. Эти тревожные мысли находили прямое выражение в творчестве Александра Сергеевича. В 1826 году в черновиках шестой главы «Евгения Онегина» он написал: «Герой, будь прежде человек».
   В 1830 году «болдинской осенью» Пушкин эту «черновую» строку преобразует в строфы стихотворения «Герой».

Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран ...

    Еще в Михайловском, где сама местность, овеянная легендами Псковщина, подталкивала Пушкина к глубоким размышлениям о прошлом, он глубоко изучил «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина. Особенно его интересовали события Смуты. Своего «Бориса Годунова, по свидетельству современников, Пушкин писал подобно летописцу: «не мудрствуя лукаво», руководствуясь чувством истины и «мнения народного».
    Однако для Пушкина-историка было важно не только проникнуться «мнением народным», но и понять, что есть народ в «минуты роковые», где грань, отделяющая «народ-дитя» от «народа-зверя», почему народное сознание не поднимается выше осуждения «царя-Ирода». Проблема отношений народа и власти занимает все его помыслы.

«ПОДВИГ ЧЕСТНОГО ЧЕЛОВЕКА»

    Между тем положение поэта вовсе не содействовало творческому полету мысли. Все складывалась совсем не так, как рисовалось 8 сентября, когда Пушкин покидал царский кабинет.
   Между Пушкиным и Бенкендорфом установились унизительные отношения поднадзорного и надзирателя. По каждому поводу Пушкин вынужден был выслушивать наставления и оправдываться. Его раздражали мелочный педантизм, необходимость постоянно отчитываться перед графом-жандармом. Так, перед самым отъездом из Москвы от Бенкендорфа последовал запрет не только публиковать, но даже читать друзьям произведения, не прошедшие цензуру. Высокопоставленный цензор вежливо, но категорично попенял Пушкину за чтение «Бориса Годунова» и указал, что поэт обязался представлять через него все новые произведения императору. Пушкину пришлось отдать распоряжение задержать все свои отданные в обычную цензуру произведения. Но и это было еще не самое худшее.
    Пушкин привлекал к себе всеобщее внимание необыкновенным сочетанием ума и таланта, редким личным обаянием. Но такого рода яркие личности всегда вызывают зависть и злобу посредственностей. В их числе был, например, военный I армии И.Н. Скобелев, в будущем комендант Петропавловской крепости и по совместительству — военный писатель. Еще в 1824 году генерал-полицмейстер «размышлял» по поводу поэта: «Не лучше ли бы было оному Пушкину <...> запретить издавать развратные стихотворения? <...> Если б сочинитель вредных пасквилей немедленно, в награду, лишился нескольких клочков шкуры, было бы лучше». Два года спустя Скобелев через своего агента получил копию стихотворения Пушкина «Андрей Шенье», на которой кто-то надписал: «На 14-е декабря». Полицмейстер с глубоким удовлетворением от чувства исполненного долга переслал «крамолу» Бенкендорфу, а тот — царю. Николай в беседе с Пушкиным «разыграл сцену прощения и примирения», но следствия по этому делу не прекратил. В январе 1827 года московский обер-полицмейстер по распоряжению Бенкендорфа допросил Пушкина, который пояснил, что стихотворение написано о поэте Шенье, погибшем в годы революционного террора во Франции и, следовательно, никакого намека на восстание декабристов не содержит. Несмотря на это, «дело» тянулось до конца мая 1828 года.
    Много хуже объяснений с Николаем или Бенкендорфом было то, что в николаевской России утвердилась атмосфера подозрительности и доносительства. Так, например, один из очевидцев сообщал: «Москва наполнилась шпионами. Все промотавшиеся купеческие сынки; вся бродячая   дрянь, неспособная к трудам службы; весь сброд человеческого общества подвигнулся отыскивать добро и зло, загребая с двух сторон деньги: и от    жандармов за шпионство, и от честных людей, угрожая доносом».
   В николаевской России литература была единственной сферой, в которой реализовалось национальное самосознание. Именно поэтому роль словесности в общественно-политической жизни страны была исключительно высока. В то же время росла читательская масса и, соответственно, спрос на массовую литературу. Пушкин первым начал и выиграл борьбу за достойную оплату литературного труда. Обратной стороной этого процесса стала коммерциализация отечественной словесности.
   Почуяв денежную выгоду и прочие «преференции», в литературу потянулись беспринципные дельцы, ради выгоды потакавшие самым невзыскательным вкусам обывателя, а главное, покупателя. Некоторые из такого рода коммерсантов от литературы установили связи с тайной полицией, обеспечивая себе преимущество перед конкурентами. Ведомство Бенкендорфа этих осведомителей поощряло, причем не только морально. Так в русской литературе появился невиданный ранее союз продажных литераторов и тайной полиции.
    В добровольного информатора пытались превратить и Пушкина. Когда Николай I заказал Пушкину «Записку о воспитании», поэт сразу понял двусмысленность этого «предложения». Власти искали возможность привлечь его к сотрудничеству в целях политического сыска. Пушкин написал требуемую записку, но совершенно не в том духе, как хотел император. Зато блистательно справился с «заданием» литературный противник Пушкина, редактор «Северной пчелы» и доносчик Фаддей Булгарин.
    Поляк по национальности, он окончил Петербургский кадетский корпус и служил корнетом в уланском, потом в пехотных полках; был в деле, но заслужил весьма неприглядную репутацию. В 1811 году он вышел в отставку, но тут же переметнулся на сторону Наполеона и участвовал в его походах в Испанию и Россию. После крушения наполеоновской империи Булгарин как ни в чем не бывало вернулся в Петербург и занялся журналистикой. Обладая легким пером и коммуникабельностью, Фаддей Бенедиктович установил связи с передовыми русскими литераторами, в том числе с Грибоедовым, Рылеевым, А. Бестужевым. Однако после поражения декабристов Булгарин переметнулся на сторону самодержавия и нашел покровителя в лице Бенкендорфа.
   Когда правительство, прощупывая, кто из литераторов готов к сотрудничеству, обратилось к ним с просьбой высказаться об организации просвещения в России, Булгарин моментально откликнулся на «призыв» и подал записку «Нечто о Царскосельском лицее и о духе оного». Это был хорошо продуманный политический донос, направленный против литературных оппонентов Булгарина — лицеистов Дельвига и Пушкина.
   Омерзительнее всего то обстоятельство, что Булгарин внешне относился к Пушкину весьма почтительно и даже посвятил ему один из своих опусов. До поры до времени, учитывая высочайшую репутацию Александра Сергеевича в литературных кругах, Булгарин не решался на открытое выступление против него, ограничиваясь тайными доносами.
    Шеф жандармов был в высшей степени доволен услужливостью редактора «Северной пчелы». По протекции Бенкендорфа, принимая во внимание рвение и «похвальные труды» бывшего капитана французской армии Булгарина, этот последний был причислен к министерству просвещения.
   Союз Булгарина с другим близким к власти журналистом — Н. И. Гречем — обеспечил тандему господствующее положение в русской литературе. К началу 1830-х годов под контролем «дуэта» Булгарин — Греч оказались самая популярная в России газета «Северная пчела», знаменитый журнал «Сын отечества», журнал «Северный архив». К тому же, романы Булгарина пользовались успехом у массового читателя.
   К этому времени Пушкин и его сподвижники узнали о тайном доносительстве Булгарина. Его публичное разоблачение как литературного шпиона и агента III отделения Пушкин счел своим долгом.
   В этих трудных обстоятельствах возникла «Литературная газета», редактором которой был А.А. Дельвиг, а ближайшими участниками — Пушкин, Вяземский и Сомов. Новое издание собиралось бороться за нравственную чистоту отечественной словесности. Булгарин всполошился. Конкурирующее издание могло отнять у него значительную часть читателей, и, следовательно, ударить по карману. Там же, где речь шла о его меркантильных интересах, он отбрасывал последние остатки приличий. Однако и Пушкин с друзьями был настроен решительно. Борьба была неизбежна.
    Положение пушкинской группы осложнялось тем, что против нее выступили еще два влиятельных литератора той поры — Н.А. Полевой, обвинивший Пушкина в измене романтическим идеалам, и Н.И. Надеждин, обвинивший поэта в литературном аристократизме. Но ядовитее всего были выпады Булгарина, творца невиданного доселе в русской традиции жанра литературного доноса.
   Пушкин не мог, подобно Карамзину, не ответить оппонентам. Он, как никто другой, понимал, что сейчас решается судьба русской литературы.
   Платный агент III отделения Фаддей Бенедиктович Булгарин, как говорилось, до поры держался в тени, предпочитая кусать Пушкина, оставаясь инкогнито. Однако в 1829 году он не удержался.
   Еще в 1826 году Булгарин по поручению Бенкендорфа подготовил для Николая рецензию на пушкинского «Бориса Годунова», разумеется, сделав все возможное, чтобы трагедия не была опубликована. Тайному осведомителю и полицейскому агенту было прекрасно известно, что подсказанное им царю дикое по своей нелепости предложение переработать трагедию в духе Вальтера Скотта Пушкин отвергнет. Так и произошло: одно из величайших произведений русской литературы опубликовано не было.
   Однако Булгарин этим не удовольствовался и позаимствовал у Пушкина очень многое для своего романа «Дмитрий Самозванец», изданного в конце 1829 года. Когда «Борис Годунов» был все же разрешен лично Николаем к публикации, Булгарин, пользуясь благосклонностью Бенкендорфа, добился того, чтобы пушкинское произведение задержали до выхода в свет второго издания «Дмитрия Самозванца». Вероятно, Фаддей Бенедиктович довольно потирал руки, полагая, что, мол, литература литературой, а прибыль — дело святое!
   В обществе знали о связях Булгарина с всемогущим шефом жандармов и опасались его. А сам редактор «Северной пчелы» считал себя в полной безопасности. Действительно, кто мог тягаться с изворотливым дельцом, платным литературным агентом властей, человеком без чести и совести, готовым удавить любого, кто покусится на его интересы? Никто! Кроме Пушкина и его друзей.
  На булгаринский опус откликнулась «Литературная газета», высмеявшая его в хлесткой рецензии. Взбешенный Булгарин потерял голову. Тайный доноситель изменил своим правилам и ринулся в открытую борьбу с Пушкиным. В «Северной Пчеле» появился памфлет, в котором Булгарин наделил себя всевозможными добродетелями, а своего противника (в коем все узнали Пушкина) изобразил скопищем пороков.
   Это был непостижимый просчет Булгарина. До этого момента он, средней руки писатель и журналист с подмоченной репутацией, еще мог занять скромное место в истории русской литературы под своим именем. Но интриган и доносчик в припадке уязвленного тщеславия забыл, с каким могучим противником имеет дело, забыл, что Пушкин никому и никогда оскорблений не прощал. Его возмездие было неотвратимо, дело оставалось только за выбором оружия. Вызывать Булгарина на дуэль было бессмысленно: и вызов не примет, и очередной донос Бенкендорфу сочинит. А.И. Дельвиг, редактор «Литературной газеты» и соратник Пушкина, вызывал Булгарина на дуэль, от которой тот уклонился. Пушкин понимал, что в борьбе с таким изворотливым негодяем, каким был Булгарин, необходимо иное оружие. И поэт его нашел.
   В «Литературной газете» Пушкин в рецензии на «Мемуары» Видока (французского сыщика, уголовника и дезертира, начальника тайной парижской полиции) дал убийственный портрет Булгарина: «Кто бы мог поверить? Видок честолюбив! Он приходит в бешенство, читая неблагосклонный отзыв журналистов о его слоге (слог г-на Видока!). Он при сем случае пишет на своих врагов доносы, обвиняет их в безнравственности и вольнодумстве, и толкует (не в шутку) о благородстве чувств и независимости мнений...» Публика мгновенно узнала редактора «Северной пчелы» в облике французского полицейского.
   Затем Пушкин отвесил Булгарину еще одну оплеуху, пустив по рукам эпиграмму, где издатель «Северной пчелы» назван «Видоком Фигляриным».

Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин,
И тут не вижу я стыда;
Будь жид - и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.

    Хлесткое прозвище, данное поэтом редактору «Северной пчелы», было гениально в своей исчерпывающей краткости: «Видок» — символ сыска, клеветы, бесчестия и подлости. Еще очевиднее ассоциации с «Фигляриным» — фигляр, шут, лицемер, паяц и пр.
   Уже в Болдино Александр Сергеевич блестяще завершил полемику с Булгариным, позволившим себе грязный намек, что знаменитый петровский Ганнибал, прадед Пушкина, был куплен за бутылку рома. Исчерпывающий ответ на всю эту грязь Пушкин дал в «Моей родословной».

Решил Фиглярин, сидя дома,
Что черный дед мой Ганнибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкиперу попал.
Сей шкипер был тот шкипер славный,
Кем наша двинулась земля,
Кто придал мощно бег державный
Рулю родного корабля.
Сей шкипер деду был доступен.
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.
И был. отец он Ганнибала,
Пред кем средь чесменских пучин
Громада кораблей вспылала,
И пал впервые Наварин.

    Последние строки — напоминание, что Иван Ганнибал, сын петровского Абрама Петровича Ганнибала, участвовал во взятии крепости Наварин и разгроме турецкого флота при Чесме в 1770 году. Булгарин, как помним, воевал с Наполеоном против России... Вывод надлежало делать читателю.
     В черновых рукописях Пушкина сохранилась и еще более меткая и точная эпиграмма на Булгарина.

Говоришь: за бочку рома –
Незавидное добро.
Ты дороже, сидя дома,
Продаешь свое перо.

    Однако история с «Видоком Фигляриным» на этом не закончилась. Обиженного решил взять под защиту его непосредственный начальник и куратор Бенкендорф.
   Стихотворение «Моя родословная» распространилось среди читающей публики в списках, что привлекло внимание жандармов, поскольку поэту было запрещено не только издавать, но и читать друзьям свои новые произведения без предварительного разрешения Николая I. Бенкендорф призвал Пушкина к ответу, и 24 ноября 1831 года Александр Сергеевич написал шефу жандармов исполненное чувством собственного достоинство письмо: «Генерал... Около года тому назад в одной из наших газет была напечатана сатирическая статья, в которой говорилось о некоем литераторе, претендующем на благородное происхождение, в то время как он лишь мещанин во дворянстве. К этому было прибавлено, что мать его — мулатка, отец которой, бедный негритенок, был куплен матросом за бутылку рома. Хотя Петр Великий вовсе не похож на пьяного матроса, это достаточно ясно указывало на меня, ибо среди русских литераторов один я имею в числе своих предков негра. Ввиду того, что вышеупомянутая статья была напечатана в официальной газете и непристойность зашла так далеко, что о моей матери говорилось в фельетоне, который должен был носить чисто литературный характер, и так как журналисты наши не дерутся на дуэли, я счел своим долгом ответить анонимному сатирику, что и сделал в стихах, и притом очень круто... однако несколько списков моего ответа пошло по рукам, о чем я не жалею, так как не отказываюсь ни от одного его слова. Признаюсь, я дорожу тем, что называют предрассудками; дорожу тем, чтобы быть столь же хорошим дворянином, как и всякий другой, хотя от этого мне выгоды мало; наконец, я чрезвычайно дорожу именем моих предков, этим единственным наследством, доставшимся мне от них».
    Через Бенкендорфа Пушкину ответил сам император Николай I: «Вы можете сказать от моего имени Пушкину, что я всецело согласен с мнением его покойного друга Дельвига. Столь низкие и подлые оскорбления, как те, которыми его угостили, бесчестят того, кто их произносит, а не того, к кому они обращены. Единственное оружие против них — презрение. Вот как я поступил бы на его месте». Однако публикацию «Моей родословной» все же запретил, полагая, что в стихах Пушкина «много остроумия, но более всего желчи».
    Так Пушкин отстоял свое достоинство и защитил честь предков, а имя Булгарина навсегда осталось символом нечистого на руку писаки и жандармского прихвостня.
     К началу 1830-х годов Пушкин в который раз за свою недолгую жизнь    находился в вынужденном плену. Сначала он рвался в Петербург, но его      удерживали в южной ссылке, он желал вернуться в свет, к привычному образу жизни, а его отправили в Михайловское. Теперь же его словно на привязи держали в северной столице. Он всеми силами пытался вырваться из удушливой атмосферы всеобщей подозрительности, слежки и доносительства, «куда угодно: в Париж или Китай, на турецкий фронт или в деревню». Получив отказ во всех просьбах, поэт совершил дерзкий, истинно пушкинский поступок.
     В мае 1829 года он без разрешения отправился на Кавказ, чтобы оказаться в действующей армии (в это время шла русско-турецкая война). Кроме того, на Кавказе поэт намеревался встретиться друзьями молодости и ссыльными декабристами. Когда он 26 мая 1826 года прибыл в Тифлис, местные власти уже получили из Петербурга приказ установить надзор за Пушкиным. Поэт добрался-таки до действующей армии, где повидался с лицеистом Вольховским, Н. Раевским-младшим, братом Пущина Михаилом, а на одном из горных перевалов встретил гроб с телом убитого в Персии Грибоедова. Пушкин не искал смерти, не бравировал перед солдатами и офицерами отчаянной храбростью, он просто не боялся опасности. Очевидцы приметили его с пикой в руках в авангарде атакующих противника казаков. Солдаты недоуменно смотрели на воинственного штатского в цилиндре и, считая его священником, называли «батюшкой».
      Командующий русской армией И. Ф. Паскевич, у которого Пушкин был как бельмо на глазу, сумел добиться отправки поэта в Петербург. Теперь за несанкционированную поездку на Кавказ, «чтобы «душу освежить, бывалой жизнию ожить», Пушкину предстояло неприятное, долгое и нудное объяснение с Бенкендорфом.
    Допросы и доносы, личные неприятности и запутанные отношения с прекрасным полом, вся атмосфера «тихой неволи», как называл Пушкин утвердившийся с воцарением Николая политический режим, не смогли помешать великому русскому поэту реализовать всю мощь и многогранность своего таланта. В 1830 году он закончил «Евгения Онегина», написал «Маленькие трагедии» и «Повести Белкина». Назревали перемены и в его личной жизни: Пушкин задумал жениться на Н.Н. Гончаровой.

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

     В начале сентября 1830 года Пушкин приехал в Болдино, нижегородское имение своего отца. Поэт думал за месяц управиться с делами, заложить имение и вернуться в Москву, чтобы справить свадьбу. Настроение у Александра Сергеевича было неважным, под стать его расстроенным денежным делам. Вскоре он получил от невесты радостное известие: Наталья Николаевна Гончарова соглашалась выйти за него замуж. Пушкин повеселел: мечты обрести наконец дом, покой и мирную семейную жизнь, казалось, становились явью.

Пушкина ЛанскаяНаталья Пушкина-Ланская. Художник И. Макаров, 1849

    В Болдино поэт пережил последний счастливый период в своей жизни. Осень всегда была любимым временем года великого поэта, способствовала приливу творческих сил, рождению новых и новых замыслов.
    В Болдино Пушкин написал свои замечательные прозаические произведения — «Гробовщик», «Барышня-крестьянка», «Метель», «Выстрел», «Станционный смотритель»,  «История села Горюхина» и многие другие.
     Завершил «Евгения Онегина», написал, но сжег десятую главу романа, создал «Сказку о попе и работнике его Балде», «Скупого рыцаря», «Моцарта и Сальери», «Пир во время чумы», целый ряд стихотворений, в том числе и «Мою родословную». Осень в Болдино показала, что талант Пушкина достиг своего полного расцвета.
   А между тем в России и в мире бушевали вихри народных мятежей и революций. По всей России прокатились так называемые «холерные бунты», вызванные слухами об отравлении чиновниками и врачами простых людей. Летом в Севастополе взбунтовались матросы и мастеровые; были убиты военный губернатор и несколько командиров. По мере распространения эпидемии усилились слухи, что лекари специально заражают и отравляют людей. Осенью в Тамбове 5-тысячная толпа разгромила больницу и захватила губернатора.
    В следующем году холера докатилась и до северной столицы. Мор, принявший массовый характер, нехватка врачей, лекарств, произвол полиции, отправлявшей всех «подозреваемых» в холерные бараки, укрепило невежественную массу в убеждении, что врачи отравляют больных. 21 июня на Сенной лошади Петербурга, где находилась центральная холерная больница, толпа остановила карету с больными и освободила их. 22 июня толпа обывателей разнесла больницу; погибли несколько врачей. Полиция сбежала, толпу разогнала гвардия, которой лично руководил Николай I. Участник подавления бунта Н.М. Коншин писал Пушкину: «Как свиреп в своем ожесточении добрый народ русской! Жалеют и истязают; величают вашими высокоблагородиями и бьют дубинами, и это все вместе». Для Пушкина, обдумывавшего «Историю пугачевского бунта», эти приметы народного гнева были очень важны.
   Император, не побоявшийся прискакать в охваченный эпидемией и бунтом город, вызвал восхищение у Пушкина. Он писал Вяземскому: «Каков государь? Молодец! того и гляди, что наших каторжников простит, дай Бог ему здоровье». Решительное поведение царя в момент опасности имело важное символическое значение для Пушкина. Он воспринял это как единство смелости и гуманности, способности к действию. Пушкин считал, что смелость порождает и великодушие. Он надеялся, что государь простит угнанных на каторгу декабристов. Время показало, что он ошибался. Пушкин был благороден, а Николай этого свойства души истинно великих людей был лишен.
    В это же время в движение пришла Европа. Революция охватила Бельгию, Швейцарию, Италию. 17 ноября 1830 года вспыхнуло восстание в Варшаве, а в начале следующего года польский сейм объявил об отделении Польши от России. Для подавления восстания в Царство Польское были направлены русские войска. Это вызвало взрыв русофобии в Европе. Европейские парламентарии и общественные деятели требовали военного вмешательства на стороне Польши. Пушкин, внимательно следивший за событиями, не мог оставил без ответа потоки брани, обрушившейся на Россию в европейской прессе, откликнувшись стихотворением «Клеветникам России».

О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона. [...]
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага
И ненавидите вы нас...
За что ж ? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?

    Свадьба поэта была решена, и он готовился к переменам в своей жизни, но за месяц до венчания Пушкин получил известие о кончине А.А. Дельвига. Поэт потерял верного литературного соратника, товарища по лицею, своего самого близкого друга. Это известие застало Александра Сергеевича в Царском селе, где все напоминало о годах юности, годах лицейского братства. Пушкин очень надеялся, что скорая женитьба и семейная жизнь скрасят это нарастающее чувство одиночества. Наш великий поэт был человеком исключительного мужества, он не боялся смерти, но не боялся он и жизни, как бы она ни складывалась.
    18 февраля 1831 года в Москве в церкви Большого Вознесения на Малой Никитской венчались Александр Пушкин и Наталья Гончарова. В жизни поэта начинался последний, самый трагический период его жизни. Но зимой 1831 года трагедии ничего не предвещало.

Пушкин с женойАлександр Пушкин с женой. Художник  М. Шаньков 

   Когда-то юный Пушкин, едва окончивший Лицей, оказался среди своих старших и мудрых товарищей и был вынужден выслушивать их советы, а порой и нравоучения. Теперь он сам был много старше тех, кто его окружал: молодая жена, ее юные и незамужние сестры. В 1832 году у Пушкина родилась дочь Мария, год спустя — сын Александр, в 1836 году — дочь Наталья. Неугомонный, любящий шумную компанию и веселье поэт примерял на себя новую роль: любящего мужа, отца и главы семейства. И не сказать, что это давалось ему легко и просто...
    Наталья Николаевна Гончарова была младше мужа на тринадцать лет. Эта разница в возрасте между супругами была по тем временам делом обычным. Видимо, Наталья, как и многие девушки, стремилась побыстрее стать самостоятельной и вырваться из-под опеки родителей. Нежная красавица, она умела прекрасно держать себя на публике, отличалась аристократизмом манер и, видимо, хорошо осознавала свой дар привлекать мужчин. За Пушкина Наталья Гончарова вышла без всякого сердечного порыва. Поэт не был ни писаным красавцем (оценить душевную красоту мужа она вряд ли могла), ни богачом, словом, не мог считаться блестящей партией.
   В своих творческих планах Пушкин должен был учитывать и материальную сторону: большая семья требовала и больших доходов, но их у поэта не было и, увы, не предвиделось.
    В 1833 году он окончил «Историю пугачевского бунта». На издание работы Пушкин возлагал огромные надежды. Ведь это было первое серьезное исследование знаменитой крестьянской войны, тем более актуальное, что бунты 1830 года заставляли вновь вспомнить о проблеме крепостного права. На издание книги Пушкин взял ссуду в 20 тысяч рублей, утвержденную императором Николаем, но автору пришлось согласиться со всеми замечаниями самодержавного цензора и пойти на изменение названия: император переименовал: Историю Пугачева» в «Историю пугачевского бунта».
    В декабре 1834 года «История ...» вышла трехтысячным тиражом, но успеха не имела. Отдавать долг Пушкину было нечем...
     Другим исключительно важным для Пушкина замыслом была работа над рукописью «История Петра». Еще в сентябре 1827 года он, по словам очевидцев, говорил: «Я непременно напишу историю Петра I». В июле 1831 года Пушкин получил официальное дозволение «для написания истории Петра Великого пользоваться государственными архивами». Александр Сергеевич увлеченно работал в архивах, собирая материалы о великом царе. В декабре 1831 года Н. М. Языков писал брату: «Пушкин только и говорит, что о Петре... Он много, дескать, собрал и еще соберет новых сведений для своей истории, открыл, сообразил, осветил и проч.».
    Смерть поэта оборвала работу над историей великого государя. Николай I, стремившийся во всем подражать Петру, после смерти Пушкина ознакомился с его незавершенной рукописью и заявил: «Сия рукопись издана быть не может...» Пушкин писал о Петре честно, без купюр, он хотел представить на суд общества подлинный образ реформатора. Николая Павловича это категорически не устраивало.
     Уже в начале 1830-х годов цензура свирепствовала; были закрыты журналы «Европеец» И.В. Киреевского, «Московский телеграф» Н.А. Полевого, «Телескоп» Н.И. Надеждина. И все же Пушкин добился разрешения на издание журнала «Современник».
    Пушкинский «Современник» с самого начала столкнулся с тяжелейшими препятствиями. Режим выхода журнала в свет (раз в три месяца) исключал его участие в литературной полемике. Кроме того, ненавидевший Пушкина министр просвещения С.С. Уваров дал «Современнику» трусливого и недалекого цензора, предпочитавшего вымарывать все, что казалось ему опасным. Вслед за тем журнал подчинили еще и военной и духовной цензуре. Пушкин по этому поводу писал: «Тяжело, нечего сказать. И с одной ценсурою напляшешься; каково же зависеть от целых четырех
    Главным достоинством «Современника» был его высочайший художественный уровень. Быстрое падение читательской культуры в николаевской России, прямая зависимость материального благополучия издания от поддержки верхов и его массовой популярности не заставили Пушкина идти на соглашательство с властями или потакать невзыскательным вкусам обывателя. Единственными критериями для публикации в пушкинском «Современнике» были талант автора и художественная ценность произведения. Здесь увидели свет проза и стихи самого Пушкина, произведения Гоголя, Тютчева, Жуковского, Баратынского, Вяземского, Кольцова. Великая русская литература, та, которой мы сейчас по праву гордимся, стала возможной только потому, что Пушкин в самой трудной исторической ситуации удержал тот уровень отечественной словесности, что навсегда остался маяком для будущих поколений русской интеллигенции.
    Николай I со своей страстью к регламентации, порядку и дисциплине не оставлял вниманием слишком «вольного» поэта. По-своему он даже заботился о Пушкине, опекал его. Совет главного своего жандарма Бенкендорфа — «лучше, чтобы Пушкин был на службе, нежели предоставлен самому себе» — император принял буквально: в январе 1834 года редактор «Современника» был пожалован в камер-юнкеры. Для Пушкина это обстоятельство оказалось роковым.
    Если Николай и не был лично виновен в гибели Пушкина, то, несомненно, именно он создал ту атмосферу несвободы, «которая капля за каплей отнимала жизнь у Пушкина». Великий поэт теперь был прикован к «свинскому», по его выражению, Петербургу и двору. Отныне он был обязан являться на официальные церемонии в придворном мундире и выслушивать замечания о нарушении им придворного ритуала. И в этой ситуации поэт сохранял чувство собственного достоинства, ум, честь, отвагу. В чванливой, корыстной и завистливой придворной среде Пушкин выглядел белой вороной. К полному изумлению царских вельмож, поэт свободно обсуждал действия правительства, увлеченно беседовал с иностранными дипломатами, ценившими его государственный ум.
    На глазах знати этот камер-юнкер позволял себе немыслимое: иметь собственное мнение. Этого ему простить не могли — и не простили. Против него возник подлинный светский заговор, в который входили и молодые вертопрахи, и опытные сплетники, и бывалые интриганы, и неукротимые враги: заслуженно высмеянный Пушкиным министр просвещения С. Уваров, министр иностранных дел К.В. Нессельроде с супругой, голландский посланник барон Геккерн с пасынком Дантесом.
    Жорж Дантес, сын небогатого эльзасского дворянина, вынужден был покинуть Францию после Июльской революции 1830 года. Судьба свела его с голландским послом в Петербурге бароном Луи Геккерном, вместе с которым он и прибыл в Россию. Красивый, рослый блондин с широкой белозубой улыбкой, дамский угодник, Дантес играл роль «доброго малого», хотя на самом деле был равнодушен ко всему, кроме своего положения; народ и страну, приютившую его, он тайно презирал.
    В 1836 году Дантеса, на тот момент уже поручика кавалергардского полка Геккерн усыновил, хотя был еще жив родной отец «усыновленного». Это странное происшествие породило устойчивые слухи о весьма двусмысленных отношениях усыновителя и его приемного сына. Исправить положение, как полагал Дантес, должен был шумный, даже скандальный роман с замужней дамой, что придало бы ему ореол сердцееда и положило бы конец позорящей его молве. Предметом обольщения была избрана (возможно, по чьей-то подсказке) красавица Наталья Пушкина, которую он буквально изводил своим заживанием».
    4 ноября 1836 года Пушкин и его друзья получили так называемый «диплом рогоносца» с намеками на связь Натальи Николаевны с Дантесом. Если аноним (автор «пасквиля» до сего дня не установлен) хотел подтолкнуть Пушкина к действию, то это ему удалось. Поэт не мог смириться с глумлением над святыми для него понятиями. Он немедленно вызвал Дантеса на дуэль. Однако «соблазнитель» от поединка отказался, заявив, что ухаживал не за Натальей Пушкиной, а за ее сестрой Екатериной, на которой вскоре и женился. Пушкин свой вызов отозвал. Дантес с дурнушкой-женой оказался в глупом положении: во-первых, Александр Сергеевич не пускал его и на порог своего дома, во-вторых, он стал предметом насмешек при дворе и в обществе. Уязвленный  француз возобновил свои атаки на Наталью Николаевну, и по столице вновь пошли гулять грязные сплетни. Это привело Пушкина в бешенство.
    26 января 1837 года поэт отправил голландскому посланцу Геккерну страшное по своей оскорбительности письмо. Пушкин сделал все, чтобы для Дантеса оставался только один выход — поединок. Расчет оправдался: Геккерн в тот же день письмом объявил Пушкину, что Дантес вызвал его на дуэль. На следующий день около 4 часов дня Пушкин со своим секундантом и лицейским другом, полковником Данзасом, выехал на дуэль, которая состоялась недалеко от Комендантской дачи. Секундант Дантеса, секретарь французского посольства виконт д'Аршиак, составил очень жесткие условия поединка, которые Пушкин оставил без возражений: противники «становились на расстоянии  двадцати шагов друг от друга, барьер составлял десять шагов, стрелять разрешалось с любого расстояния на пути к барьеру».

ДуэльДуэль Пушкина с Дантесом. Художник А. Наумов, 1884

   Рана поэта (пуля раздробила тазовые кости и разорвала кишечник) оказалась смертельной. Врачи были бессильны его спасти. Умирал Пушкин с удивительным достоинством и самообладанием. «Вообще с начала до конца своих страданий ... он был удивительно тверд. „Я был в тридцати сражениях, говорил доктор Арендт, я видел много умирающих, но мало видел подобного"», — свидетельствовал присутствовавший при кончине поэта В. А. Жуковский.
   Перед самой кончиной Пушкин попросил княгиню Долгорукову съездить к Дантесу и сказать ему, что он простил ему. «Я тоже ему прощаю», — отвечал тот со смехом. Данзас заявил, что готов отомстить за Пушкина Дантесу. «Нет, нет, — ответил Пушкин, — мир, мир...»
   29 января 1837 года в 2 часа 45 минут Пушкин скончался.     
   Великий поэт вышел победителем из своей последней смертельной схватки за честь и доброе имя, тогда его гонители и убийцы заслужили вечный позор и всеобщее презрение. Имя Пушкина навсегда останется в нашей памяти как символ России, символ великой русской культуры.     

Степанов, Ю. Великие люди России: Сборник / Ю. Степанов, В. Артемов.- М.: ОЛМА Медиа Групп, 2015.- С.22-58.: ил.


АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН
(1799-1837)

    пушкин2Конечно, вы уже знаете некоторые стихотворения Пушкина, его замечательные сказки, поэмы (крупные стихотворные произведения с сюжетом). Но это лишь малая часть его твор­чества. Великий поэт создал и пьесы, и повести, и роман. Разнообразие сюжетов, жанров (исторически закрепившаяся форма и отчасти содержание произведения), глубина мысли гения поражает. Его называют творцом современного русского литературного языка. Даже спустя более чем полтора столетия этот изящный, легкий, простой язык восхищает.
    Поэзия Пушкина полна размышлений о дружбе, любви, красоте природы, творчестве. Его стихи о временах года известны каждому с детства: «Зимнее утро», «Гонимы вешними лучами...», «Ох, лето красное, любил бы я тебя...» и «Унылая пора! Очей очарованье!..» (от­рывки из стихотворения «Осень»). В них живописные картины природы словно оживают под пером поэта, искрятся новыми красками. Послания к друзьям («И. И. Пущину», три сти­хотворения «Друзьям», «Чем чаще празднует лицей...») проникнуты теплыми, сильными чувствами. Многих товарищей Пушкин встретил еще во время учебы в лицее и сохранил эту дружбу до конца жизни.
   Сказки родились в литературном состязании поэта с В. А. Жуковским. В то время Пушкин увлекался народными песнями и сказками, слышал их от своей няни Арины Родионовны, сказителей на ярмарках и базарах, читал в сборниках. Сказочные сюжеты он творчески переосмысливал, изменял, дополнял, перекладывал в стихотворную форму. Как и народ­ные, сказки Пушкина полны волшебства, необычных событий, превращений. Герои кажутся знакомыми, пришедшими из фольклора: вот жадная старуха, красавица царевна, трудолю­бивый и смекалистый работник, а вот сказочные звери: золотая рыбка, белочка, петушок. Но поэт стремится не просто рассказать чудесную историю, а показать пример отношений между людьми - дружбу, взаимовыручку, зависть, жалость. Часто, говоря о сказках Пуш­кина, вспоминают и его поэму на фантастический сюжет - «Руслан и Людмила». Это не сказка, но форма у нее сказочная: здесь тоже есть злодеи и герои, волшебные предметы, невероятные приключения. Знаменитое вступление к поэме «У Лукоморья дуб зеленый...» вы наверняка знаете наизусть.
   Творчество Пушкина невероятно разнообразно. За сюжетами он обращался и к русской истории (повести «Капитанская дочка», «Арап Петра Великого», пьеса «Борис Годунов»), и к зарубежной (пьесы «Моцарт и Сальери», «Скупой рыцарь», «Пир во время чумы»), пере­осмысливал произведения мировой литературы (пьеса «Дон Жуан»), создавал уникальные по форме творения (роман в стихах «Евгений Онегин»). Благодаря Пушкину русская лите­ратура стала одной из величайших в мире.

Рисунок выполнен по портрету А. С. Пушкина работы О. А. Кипренского 1827 г.
Русские писатели и поэты XIX века: комплект наглядных пособий «Великая литература»/ авт. проекта Т.В. Цветкова.- М.:ТЦ Сфера, 2015.- 12 с., ил.


«БОЛДИНО»

Государственный литературно-мемориальный и природный музей-заповедник А.С. Пушкина
Адрес: Нижегородская обл., с. Большое Болдино, ул. Пушкинская, 144.

1ПушкинБолдино1

И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы лёгкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута - и стихи свободно потекут.
А.С. Пушкин, «Осень», 1833 год

  Болдинская осень... Это крылатое выражение знакомо, наверное, каждому из нас. Оно означает чудесный, наивысший подъём творческих сил. И неразрывно связано с именем Александра Сергеевича Пушкина. Сам поэт признавался в одном из писем П.А. Плетнёву: «Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал». А в одном из писем жене Наталье Николаевне Александр Сергеевич писал: «Дай Бог тебя мне увидеть здоровою, детей целых и живых! да плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино...»
 Примерно в 200 километрах от Нижнего Новгорода среди живописных холмов, раздолья полей, зелёных островков дубрав и рощ, лежит старинное село Большое Болдино. Ещё в XVI веке селение это было пожаловано предку поэта - Евстафию Михайловичу Пушкину, отличившемуся в ратных делах и на дипломатическом поприще. И с тех пор на четыре столетия Болдино стало родовым имением Пушкиных. Во второй половине XVIII века владельцем села и устроителем усадьбы был дед поэта - Лев Александрович Пушкин - «человек пылкий и жестокий».
  В конце XVIII столетия владельцем Болдино становится (вместе с братом Василием Львовичем) Сергей Львович Пушкин - отец поэта. Но в своём нижегородском имении он бывал редко, лишь по необходимости. Вот и Александр Сергеевич впервые осенью 1830 года без особой радости отправился в Болдино по делам, связанным с получением залога. Поэт уже посватался к красавице Наталье Николаевне Гончаровой, но свадьба всё откладывалась и откладывалась. У невесты не было приданого. Александр Сергеевич готов был венчаться и без приданого, но тщеславная мать невесты не могла этого допустить... Вот и пришлось Пушкину заботиться и о приданом, и о расходах на свадьбу.
  Перед отъездом Александр Сергеевич пишет другу и издателю Плетнёву: «Осень подходит. Это любимое моё время - здоровье моё обыкновенно крепнет - пора моих литературных трудов настаёт - а я должен хлопотать о приданом да о свадьбе, которую сыграем Бог весть когда. Всё это не очень утешно. Еду в деревню, Бог весть, буду ли там иметь время заниматься, и душевное спокойствие, без которого ничего не произведёшь...Грустно, душа моя...»
 Но очень скоро настроение поэта меняется. Здесь, в Болдино, Александр Сергеевич чувствует необыкновенный прилив творческий сил. «Что за прелесть здешняя деревня! Вообрази: степь, да степь; соседей ни души; езди верхом сколько душе угодно, пиши дома, сколько вздумается, никто не помешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы и стихов», - всего через несколько дней по приезде в Болдино пишет А.С. Пушкин своему другу П.А. Плетнёву.
  Александр Сергеевич рассчитывал провести в нижегородском имении всего несколько недель. Но разразилась эпидемия холеры, все дороги, ведущие в Москву, оказались перекрыты карантинами. Выбраться из Болдино не было никакой возможности. Пришлось задержаться почти на три месяца. Но эти, с дождями и горящими золотом рощами, грязью на дорогах и свежестью первых морозов, осенние месяцы оказались необычайно плодотворными. Это и была знаменитая Болдинская осень.
  За сравнительно короткий срок А.С. Пушкин создал около 50 произведений, как поэтических, так и в прозе. Среди них «Повести Белкина», «Маленькие трагедии», «История села Горюхина», «Сказка о попе и о работнике его Балде», «Домик в Коломне», последние главы «Евгения Онегина» и многое, многое другое. Ежедневно или через день-два из-под пера Пушкина выходило новое произведение. Пример такого взлёта, такого творческого напряжения трудно найти во всей истории мировой литературы.
  «В болдинском уединении есть ещё одно для Пушкина очарование, оно совсем не мирное: рядом таится смерть, кругом ходит холера... Пушкин любил опасность и риск... Холера настраивает на озорство. «Я бы хотел переслать тебе проповедь мою здешним мужикам о холере, ты бы со смеху умер, да не стоишь ты этого подарка», - писал он Плетнёву. Содержание этой проповеди сохранилось в мемуарной литературе. Нижегородская губернаторша А.П. Бутурлина спрашивала Пушкина о его пребывании в Болдине. «Что же вы делали в деревне, Александр Сергеевич? Скучали?» - «Некогда было, Анна Петровна. Я даже говорил проповеди». - «Проповеди?» - «Да, в церкви, с амвона. По случаю холеры. Увещевал их: «И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь. Аминь!» Ю.М. Лотман. Из книги «Пушкин»
  Осенью 1833 года Александр Сергеевич вновь приезжает в Болдино, возвращаясь из поездки в Поволжье и Оренбургский край, где собирал материалы к своей «Истории Пугачёва». И эта вторая Болдинская осень тоже оказалась щедрой на литературные плоды: повесть «Пиковая дама» и «Сказка о рыбаке и рыбке», поэмы «Медный всадник» и «Анджело», «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях», работа над «Историей Пугачёва» и «Песни западных славян». А в Петербург жене Наталии Николаевне отправляются письма. В одном из них поэт описывает свой день:
  «Просыпаюсь в семь часов, пью кофей и лежу до 3-х часов (Пушкин, как известно, имел привычку работать в постели). Недавно расписался, и уже написал пропасть. В три часа сажусь верхом, в пять в ванну и потом обедаю картофелем да грешневой кашей. До девяти часов - читаю. Вот тебе мой день, и все на одно лицо».
  Осенью следующего, 1834 года А.С. Пушкин вновь приезжает в Болдино. Нужно было решать дела, касающиеся имения. В главном доме усадьбы шёл ремонт, и поэт поселился в небольшом, в две комнаты, бревенчатом домике вотчинной конторы. Этот непродолжительный приезд, менее трёх недель, не был столь плодотворным. Александр Сергеевич работал над автобиографическими записками, но единственным завершённым произведением стала «Сказка о золотом петушке».
  Во владении Пушкиных Болдино находилось до начала XX века. В 1911 году усадьбу выкупило государство. Вопрос этот решался на заседании Совета министров России под председательством П.А. Столыпина, а принятое положительное решение высочайше утвердил император Николай II. Имение не пострадало во время революционных событий 1917 года. Крестьяне села Болдино на сходе решили сами охранять усадьбу. А в «приговоре» народного схода говорилось: «И на месте сим желательно увековечить память великого поэта (нашего помещика) Александра Сергеевича Пушкина».
  Музей-заповедник А.С. Пушкина открылся в 1949 году. Его уникальность - подлинный, сохранившийся до наших дней усадебный дом имения - деревянное строение с мезонином. Это настоящий «пушкинский дом». В его комнатах, гостиной и кабинете воссоздана с документальной точностью вся обстановка. И в этом помог редкий документ - рисунок самого Александра Сергеевича. Он запечатлел уголок своего рабочего кабинета.
  В музее можно увидеть подлинные вещи и исторические документы.
  А в старинном парке воссозданы усадебные постройки. Болдинский музей-заповедник великого поэта - это очень «живой» музей. Там традиционно проводятся Всероссийские Пушкинские праздники и фестивали. На ежегодные международные научные конференции «Болдинские чтения» съезжаются почитатели поэта, историки и учёные из разных стран. Вот уже который год проходит мультимедийный фестиваль «Живое слово», собирающий всех любителей и знатоков русского языка.
  В 1998 году открылся любимый и детворой, и взрослыми Детский музей сказок. В соседнем селе Львовка (им владел старший сын поэта - А.А. Пушкин) в усадебном доме разместился необычный музей литературных героев «Повестей Белкина». Здесь царит дух дворянских усадеб первой половины XIX века. И конечно же в музее проходят увлекательные, весёлые праздники, балы, театральные спектакли, выставки.
  Если бы мы чудесным образом оказались в Болдино в пушкинское время и повстречались с великим поэтом, то, возможно, не узнали бы его. Ведь мы представляем Александра Сергеевича по живописным портретам. А во время своего второго приезда в Болдино Пушкин отпустил бороду и усы. В письме (30 октября 1833 года) Наталье Николаевне поэт пишет: «Ты спрашиваешь, как я живу и похорошел ли я? Во-первых, отпустил я себе бороду, ус да борода - молодцу похвала; выйду на улицу, дядюшкой зовут».

Из зала в зал переходя... //Детская энциклопедия. - 2015. - №8. - С.6-11.


книги Пушкина