КУРГАНЫ «ПЯТЬ БРАТЬЕВ»
По каким бы районам Дона и Приазовья ни пролегал ваш путь, везде вашими спутниками будут эти величественные памятники. То в одиночку, то целыми группами тянутся они вдоль дорог. Они были настолько характерной достопримечательностью нашего ландшафта, что часто служили естественными географическими указателями. Если бы не было курганов, несколько тысяч лет истории Юга нашей страны остались бы для нас тайной. По-разному объясняли их происхождение: одни считали, что это казачьи могилы, другие видели в них сторожевые пункты. Ученые в начале XIX века изучавшие донские древности, были поражены их числом и монументальностью, связывали с ними надежды в познании прошлого нашего края.
Вот строки из археологического отчета о донских древностях профессора П.М. Леонтьева (в 1853 году он вед раскопки на Дону): «Первое, что поражает путешественников при въезде в Землю Войска Донского – это обилие курганов. Особенно часты они возле устий Дона. Они составляют оригинальный и бросающийся в глаза памятник прошлого…»
Полынный, пыльный и ковыльный,
Вершиной спрятавшись в туман
Стоит над степью он, всесильный,
Седой, как прадед мой, курган.
А прадед мой с вершины этой
Смотрел внимательно в простор
И, вражьи орды чуть заметив,
Сейчас же разводил костер…
Ежегодно, с первых чисел мая, археологические отряды выезжают в различные районы области на раскопки курганов. Исследование многих из них сопровождалось сенсационными открытиями. В сокровищнице древностей Дона, в зале драгоценных экспонатов областного краеведческого музея большинство вещей — из курганных раскопок. Научно проведённые раскопки курганов — это целая энциклопедия фактов о быте, культуре, представлениях, о мире не только древнего человека, но и многих народов древности, прошедших по нашей земле. Поэтому законом об охране памятников разрушение кургана квалифицируется как преступление.
А как поэтичны легенды о курганах! Прекрасная мозаика этих повествований неотделима от донской истории. В них отголоски разных эпох и народов.
В годы Великой Отечественной войны высоты древних курганов становились боевыми укреплениями, они, часто безымянные, вошли в летопись борьбы за родную землю.
....В 1959 г. основное внимание Южно-Донской археологической экспедиций было обращено на раскопки одного из наиболее крупных КУРГАНОВ ГРУППЫ «ПЯТЬ БРАТЬЕВ». Хотя этот курган раскапывался в 1871 г. археологом П. И. Хицуновым, было решено провести его всестороннее исследование, учитывая, что современная Хицунову техника раскопок позволяла затронуть лишь часть большого курганного погребения.
На каменном полу склепа было обнаружено два погребения, одно из них, южное, оказалось почти полностью ограбленным.
В северо-западном углу склепа обнаружены обломки колчана, в котором было 74 наконечника трёхпёрыхвтульчатых стрел. Рядом лежали два железных серповидных ножа с костяными рукоятками... На черепе погребённого, рядом и под ним обнаружены золотые нашивные бляшки от головного убора... под черепом найдено золотое - проволочное височное колечко с заходящими друг за друга концами... К югу от черепа обнаружены два пучка бронзовых наконечников стрел... серебряный кувшинчик... 12 золотых бусин и костяных пуговиц... Южнее лежали остатки двух колчанов с 88 бронзовыми наконечниками стрел, под ними — фрагмент железного ножа с костяной ручкой. На шее погребённого — золотая массивная гривна, концы которой заканчиваются скульптурными фигурками лежащих барсов. Вокруг шеи обнаружено ожерелье, состоящее из тройных золотых колечек, золотых медальонов различной формы с вставками из янтаря, сердолика, золотого вислообушного топорика, бус из янтаря, подвесок из розовых кораллов и т. д. У левого плеча лежала золотая лента, изогнутая в виде спирали. Верхняя часть одежды погребённого на груди и на спине была украшена 213 золотыми нашивными тиснёными бляшками разных типов. На плечевом суставе лежал железный меч в деревянных ножнах, украшенных с наружной стороны тиснёной золотой пластиной. На ней рельефно изображены сцены битвы скифов с греками. Золотая обкладка с помощью загнутого края и золотых гвоздей прикреплялась к деревянной основе ножен. Общая длина меча — 58,2 см. Ширина клинка у перекрестья - 6 см. Обкладка изготовлена из двух половин. На обеих золотых пластинах оттиснуты в одной форме следующие изображения: на обеих сторонах обкладкинавершия — бегущая собака, на рукоятке — лань с рогами, на перекрёстке — две грифонообразные фигуры. На нижней части ножен воспроизведены пять сцен боя греков со скифами. Как видно, битва складывается не в пользу греков, потому что их стратег вызывает подкрепление. Он не замечает опасности, которая грозит ему со стороны стоящего рядом предводителя скифов. Центральной частью следующей сцены является изображение изнемогшего в бою и упавшего на землю безбородого грека, которого поддерживает бородатый грек, пытающийся отразить копьём натиск скифа. Он подставил под правую руку раненого своё левое колено. Правая рука безбородого грека безвольно свисает с колена спасителя, в то время как левой он ещё пытается найти опору. По другую сторону от безбородого грека изображён скиф, стремящийся нанести копьём последний удар раненому греку. Третья группа изображает бой пешего грека с двумя скифами, пешим и конным. В центральной композиции здесь находится упавший на колени молодой скиф, которому пытается нанести удар стоящий справа грек, прикрывающий своё тело круглым щитом. Раненый скиф выжидает удобный момент, чтобы нанести ответный удар боевым топором; на помощь раненому спешит конный скиф с длинным копьём. Однако лошадь его споткнулась, упала на передние ноги и упёрлась лбом в землю. Всадник, натягивая повод, безуспешно пытается поднять своего боевого коня на ноги. Следующая сцена изображает двух греков во время врачевания на поле боя. Один пытается вынуть древко стрелы из колена раненого. В последней сцене изображена мчащаяся во весь опор лошадь, волокущая раненого молодого скифского воина, крепко удерживающего левой рукой повод.
Под ножнами и под фалангами пальцев левой руки находилась прекрасно сохранившаяся золотая пластинчатая обкладка горита с оттиснутыми на ней различными орнаментальными фризами. На верхнем изображены животные, издревле олицетворявшие в искусстве силу, - львица и бык, вепрь и лев, а также пантера и лев, терзающие дикого молодого козла и оленя. На двух средних фризах изображены сцены из жизни мифического греческого героя Ахиллеса. На верхнем — обучение юного Ахиллеса стрельбе из лука. Среднюю часть верхнего фриза занимает драматическая сцена обнаружения Ахиллеса на острове Скиросе среди дочерей царя Ликомеда. Центральной фигурой композиции является Ахиллес, сбрасывающий с себя женский хитон. Левой рукой он собирается сбросить гиматий, развевающийся пышными складками и прикрывающий среднюю часть тела. Правой рукой он схватил меч. Сидящий справа от него юноша, по-видимому, - Одиссей, который под видом торговца украшениями проник в дом царя Ликомеда. Сюда вместе с предметами украшений он приносит и оружие, которое показывает Ахиллесу. Это и послужило причиной душевного порыва Ахиллеса. Одиссей удерживает обеими руками правую руку Ахиллеса. Слева от Ахиллеса сидит кормилица или рабыня, удерживающая за развевающийся гиматий женщину с распростёртыми руками. Поворотом корпуса художник мастерски передал силу переживания этой женщины. Это, по-видимому, дочь царя Ликомеда Деидамия. Она в отчаянии, ибо знает о предсказании, согласно которому Ахиллес должен погибнуть, если им овладеет дух Марса. Рядом с Одиссеем изображены ещё две женские фигуры. Следующая сцена, занимающая правую часть верхнего и левую часть нижнего фриза, представляет собой проводы Ахиллеса. Ахиллес полулежит в дорожном одеянии — гиматий; правой рукой он держит меч. Перед ним в кресле со скипетром в руке царь Ликомед. На второй части фриза изображена женская половина дома, где сидящая в центре мать- царица опирается руками на сидящих дочерей. Объятые печалью, они провожают в поход Ахиллеса. Сзади них стоит служанка. Почти всю правую половину нижнего фриза занимает сцена примирения Ахилла с Агамемноном. Центральной фигурой композиции является Ахиллес, сидящий с кнемидами в руках. На него надевают доспехи, присланные Фетидой для боя с Гектором. Слева на троне сидит Агамемнон; направо от Ахиллеса — Диомед; налево — Одиссей. Заключает фриз фигура Фетиды, уносящей урну с пеплом сожжённого героя.
На среднем и безымянном пальцах левой руки похороненного обнаружены два перстня, у правого локтя - колчан со 118 бронзовыми наконечниками стрел, рядом с костяком — два длинных боевых пояса, сделанных из бронзовых полуколец, у правой голени - уздечка. Сапоги погребённого были украшены полусферическими бляшками из золотой фольги. В ногах его было обнаружено скопление лежащих в беспорядке золотых венцов, пластин, бляшек, бус.
На расстоянии в 2,15 м к западу от склепа обнаружена овальная конская могила, где находился костяк лошади с элементами упряжи.
Всем комплексом вещей погребение датируется второй половиной IV века до н.э. Впервые в Елизаветовской группе курганов была обнаружена новая форма погребального сооружения – каменный склеп. Техника создания этого склепа была заимствована у зодчих античных колоний Причерноморья. Планировка склепа подобна планировке соседних боспорских склепов этого же времени, вскрытых в Царском, Золотом, Мелек-Чесменском и других курганах. По сравнению с другими курганами исследованный курган отличается необыкновенным богатством. Здесь, в частично ограбленном кургане, было обнаружено свыше 4000 предметов, из них 1715 золотых. Однако, несмотря на обилие вещей, обряд погребения, в том числе и общий принцип расположения инвентаря, такой же, как и в других исследованных Елизаветовских курганах. Оба похороненных в склепе, как и подавляющая часть костяков могильника, ориентированы головой на запад. Амфоры, в отличие от других погребений могильника, установлены в особом отсеке дромоса. Предметы вооружения - горит, меч, наконечники копий и дротиков, кнемиды, боевые пояса клались слева и в ногах погребённого. Обнаруженные 16 колчанов, насчитывающие 1064 бронзовых наконечника стрел, как бы окружают со всех сторон погребённого. В ногах покойного был поставлен бронзовый котёл, в котором сохранились остатки мясной пищи.
Вещи из курганов «Пять братьев» хранятся в Ростовском областном краеведческом музее.
Группа курганов «Пять братьев» возвышалась на берегу Дона, в его дельте, возле хутора Колузаево. Своими размерами — их высота достигала 7—12 м, а диаметр 60—70 м — эти курганы выделялись среди окружающего их множества более мелких насыпей, придавая неповторимый колорит простирающейся вокруг плоской равнине. Плывущему по широкому извилистому Дону на протяжении многих километров, за каждым поворотом реки, эти огромные курганы открывались с разных сторон, постоянно меняя ракурс и неизменно вызывая восхищение своей суровой красотой.
«Пять братьев» издавна привлекали к себе внимание путешественников и исследователей. О них высказывались самые различные, порою фантастические, мнения. Английский путешественник Кларк, видевший эти курганы в начале XIX столетия, полагал, что они представляют собой алтари Александра Македонского, устроенные великим полководцем древности для жертвоприношений. Интерес к «Пяти братьям» возрос во второй половине XIX века и связи с поисками в низовьях Дона древнего города Танаиса. Некоторые ученые полагали, что эти курганы принадлежат некрополю Танаиса.
В 1871 году к раскопкам Пятибратних курганов приступил сотрудник Археологической комиссии П.И. Хицунов, уже имевший опыт раскопок курганов в Крыму и на Таманском полуострове. Своей целью он избрал два больших кургана в группе и четыре маленьких. На глубине 4,5 саженей (9,6 м) от поверхности кургана Хицунову удалось обнаружить обширную каменную гробницу, сложенную из дикого камня без применения скрепляющего раствора. Она была частично разрушена, и внутри ее не оказалось ничего, кроме песка и глины, перемешанных с истлевшим деревом и камышом. Решив, что гробница давным-давно ограблена, Хицунов прекратил раскопки.
В 1954 году в дельте Дона начала работать экспедиция Ленинградского отделения Института археологии Академии наук СССР и Ростовского областного краеведческого музея, которую возглавил археолог В.П. Шилов. В первом сезоне экспедиция Шилова раскопала семь небольших курганов в Пятибратней группе, не трогая пока больших. В их число входили и четыре кургана, раскапывавшиеся некогда П.И.Хицуновым. При этом Шилову бросилось в глаза чрезвычайно важное обстоятельство: все курганы, которые копал Хицунов, содержали значительное число находок — раздавленные винные амфоры, железные и бронзовые наконечники стрел, обломки медных котлов и т.д. Стало очевидным, что Хицуновни в одном случае не довел исследования раскапывавшихся им курганов до конца — все они требовали доследования.
Внимательно осмотрев большие курганы и сопоставив увиденное с архивными данными, В.П. Шилов смог определить те два, которые начинал копать Хицунов. Особенное его внимание привлек курган, в котором Хицунов обнаружил каменную гробницу. Осенью 1959 года Шилов начал его раскопки.
Когда была снята насыпь толщиной 6,75 м, показался верхний край каменного склепа. Он представлял собой большую квадратную камеру, к которой примыкал длинный коридор — дромос. Стены, сложенные из необработанных камней известняка, имели высоту до 2 м. Пол был выложен такими же необработанными плитами, а сверху все сооружение некогда перекрывал накат из толстых дубовых бревен. Одно из сохранившихся бревен в диаметре достигало 60 см.
Когда камера была расчищена, археологи нашли в нем лишь фрагменты скелета пожилого мужчины. Вся южная часть склепа была начисто ограблена. Однако грабители орудовали в склепе уже после того, как перекрытие из бревен рухнуло внутрь камеры, и это спасло ее от полного ограбления.
После полной расчистки погребальной камеры оказалось, что в ее северной части располагалось второе, совершенно не потревоженное захоронение: здесь лежали останки молодого воина в роскошном царском убранстве. От его парадной одежды сохранились многочисленные золотые нашивные бляшки — в одном лишь головном уборе их было 78. На шее погребенного сверкала массивная золотая гривна, украшенная на концах фигурками лежащих барсов, и, кроме того, золотое ожерелье; на пальцах — золотые перстни.
Возле погребенного лежало его оружие: у левого бедра — золотая обкладка горита и железный меч в деревянных ножнах, обложенных золотым листом; так же была украшена и рукоять меча. Вся поверхность золотой обкладки ножен была покрыта рельефными изображениями сцен битвы скифов с греками.
...Сражение в самом разгаре и складывается, судя по всему, не в пользу греков: их военачальник в шлеме и панцире обернулся назад с вытянутой рукой и, очевидно, призывает на помощь подкрепление. Он не замечает опасности, грозящей ему со стороны предводителя скифов, который уже занес над ним свой короткий меч — акинак.
Следующая группа изображает схватку двух греков со скифом. Безбородый грек лежит на земле. Он еще жив, поддерживаемый бородатым товарищем, который пытается копьем отразить удар скифа, стремящегося добить копьем раненого юношу...
На третьей сцене показан бой пешего грека с двумя скифами — пехотинцем и всадником. Пеший юноша-скиф ранен и упал на колени. Греческий воин пытается его добить, а раненый готовится к отражению удара своим боевым топором. На помощь ему спешит скиф на коне с длинным копьем в руке, но лошадь его споткнулась и упала на передние ноги. Всадник натянул поводья, пытаясь поднять коня, но безуспешно. Юный скиф, по-видимому, обречен...
В четвертой сцене изображены два грека, один из которых ранен и полулежит облокотившись, другой, склонившийся над ним, зубами пытается вытащить из колена раненого вонзившуюся стрелу.
Наконец, последняя сцена изображает мчащегося во весь опор коня, волокущего раненого молодого скифа, который крепко держит в руке повод. Перед конем на земле лежит греческий шлем…
Все изображения на ножнах очень реалистичны. Детально переданы особенности скифского и греческого вооружения, одежды и т.д.
Весьма вероятно, что греческий художник, создавший это замечательное произведение прикладного искусства, сам участвовал в военных столкновениях со скифами и воспроизвел боевые эпизоды, виденные им воочию.
В могилу были также положены драгоценные серебряные сосуды: ваза, схожая по форме со знаменитой вазой из Куль-Обы, и килик. Около входа в камеру на небольшом пространстве пола в беспорядке лежала целая куча драгоценных предметов: золотых пластинок и бляшек с различными рельефными изображениями, разнообразных бус и т.д. общим счетом 1273 золотых предмета. По мнению В.П. Шилова, здесь стоял деревянный ларец, в который были уложены парадная одежда, головные уборы и украшения.
Как и в других скифских курганах, в могилу были положены запасы пищи и вина. Вино было привезено из южночерноморских городов Гераклеи и Синопы. На большинстве амфор имеются клейма мастерских, в которых они были изготовлены, позволяющие достаточно точно определить дату захоронения: оно было совершено в последней трети IV века до н.э. Очевидно, что и в этом случае мы имеем дело с погребением высших представителей скифской аристократии, которых вслед за Геродотом принято называть царями. Поэтому и Пятибратний курган с полным основанием причисляют к скифским царским курганам, но он принадлежит царю иного племени или объединения племен, чем Чертомлык и Солоха.