ВИКТОР МИХАЙЛОВИЧ ВАСНЕЦОВ
Даты жизни: 15 мая 1848 — 23 июля 1926
Место рождения: Лопьял, Вятская губерния
Русский художник
Известные картины: «Богатыри», «Алёнушка», «Снегурочка», «Витязь на распутье», «После побоища Игоря Святославовича с половцами»
Виктор Михайлович Васнецов — великий русский живописец, чье имя и картины известны каждому. Художественную ценность произведений Васнецова для русской культуры невозможно переоценить. Он был одним из первых, кто оживил на своих полотнах волшебный мир сказок, былин и русского фольклора. Виктор Васнецов внес свой вклад в самые разнообразные области искусства — театральную декорацию и костюмы, архитектуру, прикладное искусство. Он создал иллюстрации к произведениям Пушкина и Лермонтова, свыше десяти лет своей творческой жизни посвятил работе над росписями Владимирского собора в Киеве.
Виктор Васнецов родился 15 мая 1848 года в Вятском крае в многодетной семье. Детство его прошло в глухой деревне Рябово. Здесь он впитывал в себя издавна заведенные обычаи, устоявшийся патриархальный быт. Как позднее говорил сам Виктор Михайлович Васнецов о своем детстве: «Я жил в селе среди мужиков и баб, любил их попросту, как своих друзей, слушал их песни и сказки, заслушивался еще на посиделках при свете и треске лучины». Отец Виктора, образованный сельский священник, писал пейзажи, водил сыновей по окрестностям села, учил их видеть красоту родной землю. Мотивами первых натурных зарисовок стали именно деревенские пейзажи. Несомненно, детские годы отразились на творчестве великого русского художника, который воспевал Русь и сумел, как никто другой понять и разгадать русский дух. Образование Виктор получал в Вяземской духовной семинарии, но любовь к рисованию победила. И тогда Виктор Михайлович решает отправиться поступать в Академию художеств в Петербурге.
Столичный город встретил Виктора Васнецова многообразием творческой жизни. Васнецов успешно был зачислен в Академию с первой попытки, но из-за робкого нрава не решился посмотреть результаты, а узнал об этом лишь через год, когда пришел поступать повторно. В Академии Васнецов знакомится с законодателями мод в живописи — художниками-реалистами. Он подхватил на кисть остросоциальные темы и стал писать картины на сюжеты жизни маленького человека из низов. Это был период создания полотен бытового жанра — «Нищие певцы», «С квартиры на квартиру», «Рабочие с тачками». В 1874 году живописец получил бронзовую медаль на Всемирной выставке в Лондоне за картины «Книжная лавка» и «Мальчик с бутылкой вина».
Стиль и сюжет этого полотна «С квартиры на квартиру» характерны для раннего творчества Васнецова. На картине раскрывается тема униженных и оскорбленных. Перед нами два пожилых человека, идущих по замерзшей реке Неве. В руках у них два мешка, в которых уместились все их пожитки. Весь облик и поза героев взывает к жалости и состраданию зрителей. В годы жизни в Петербурге молодой Васнецов создал около двухсот иллюстраций к «Народной азбуке», к «Русской азбуке для детей», иллюстрации к книгам. Он изучал русскую историю и культуру, знакомился с памятниками древнерусской литературы и эпоса. И вот однажды Васнецов все-таки решает оставить учебу в Академии. Причину ухода объяснял так: «Хотелось писать картины на темы из русских былин и сказок, а они, профессора, этого желания не понимали. Вот мы и расстались».
1880-е годы стали важным этапом в творчестве художника: он отошел от бытового жанра и писал картины только на фольклорно-эпические темы. Именно они станут главными направлениями и основными сюжетами его будущих картин.
Художник сделал множество набросков к данной картине, начиная с 1870-х годов. В 77 году Васнецов даже пишет этюд «Воин в шлеме с кольчужкой» с младшего брата, тоже художника, Аполлинария. В 1882 году специально для коллекции Саввы Мамонтова он создал еще одну версию «Витязя на распутье». Всего же известно более пяти вариантов этого произведения, которые хранятся в музеях и частных собраниях в России. На картине догорает вечерняя заря, предостерегающе стоит на перекрестке камень Вещун. Витязь, остановившийся перед ним, погружен в глубокую думу.
Известность художнику принесла картина «После побоища Игоря Святославича с половцами». Необычен сам замысел — в ней художник хотел в былинно-песенной интонации воспеть героизм русских воинов, как это сделано в поэме «Слова о полку Игореве». Вот почему он изобразил не ужасы битвы, а величие смерти за родную землю. Павшие воины на картине не выглядят побежденными, они будто уснули, а их лица озаряет солнце. Картина была настолько необычна, что не встретила единодушного одобрения, но произвела неизгладимое впечатление на критиков и коллег по кисти.
Это полотно олицетворяет богатство земных недр — золото, медь и уголь. За основу Васнецов взял старинную русскую сказку о том, как крестьянский сын Иван спустился в подземный мир и вывел на землю трех царевен, олицетворяющих богатство русской земли. Поскольку работа предназначалась для главной конторы Донецкой железной дороги (Картину «Три царевны подземного царства» в 1880 году заказал Виктору Васнецову промышленник и меценат Савва Мамонтов, художник смело меняет сюжет сказки, вводит нового персонажа — угольную Черную царевну. На картине мы видим похищенных девушек. Разные характеры, разные темпераменты. «Золотая» царевна холодна и горда, «Медная» царевна любопытна, а вот «Угольная» царевна не просто грустит, она скорбит по утраченному дому.
Одним из наиболее романтичных и трогательных творений художника становится полотно «Аленушка», написанное в 1881 году. Образ картины сложился у Виктора Михайловича после встречи с крестьянской девочкой, поразившей его выражением «чисто русской печали». На полотне мы видим сидящую на берегу омута девушку. Она печально склонила голову, и ее грусти искренней и нежной внемлет природа. Васнецов раскрыл тончайшую связь между переживаниями человека и состоянием природы, ту же связь, что веками во всем великолепии передавалась в народной поэзии.
Картина Васнецова «Иван-царевич на Сером Волке», несомненно, самое волшебное произведение русского изобразительного искусства. В основе сюжета — народная сказка. Царевич с похищенной Еленой Прекрасной убегают от погони на верном Сером Волке. Мы видим сказочный дремучий лес, расшитые бисером и заморскими жемчугами костюмы главных героев. Золотой кафтан царевича прекрасно гармонирует с голубым шелковым одеянием девушки. Серый Волк не серый, его шерсть золотисто-коричневого цвета, словно повторяет цвет одежды царевича, которому он служит и помогает. Да и сами глаза волка особенные — человеческие. Вся картина наполнена неким загадочным мерцанием, чудом, самой сказкой.
Самая крупная и значительная работа Васнецова — это «Богатыри». Полотно писалось около 20 лет (с 1881 — 1898)! На картине изображены три русских богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович — знаменитые герои народных былин. Богатыри стоят на границе леса, в небе клубятся тяжелые облака. Не дремлет ворог земли русской, ой, не дремлет! Но три монументальные фигуры всем своим видом показывают зрителю: родная сторона под защитой. Кстати, упряжки коней, одежда, амуниция не вымышленные. Такие образцы художник видел в музеях и читал их описания в исторической литературе. Васнецов мастерски передает состояние природы, которая означает грозящую богатырям опасность. Сам В. М. Васнецов картину так: «Богатыри Добрыня, Илья и Алёшка Попович на богатырском выезде — примечают в поле, нет ли где ворога, не обижают ли где кого?» В конце 1890-х годов всё более заметное место в его творчестве занимает религиозная тема: им были выполнены работы во Владимирском соборе в Киеве и в храме Спаса на Крови в Санкт-Петербурге. Но тема русского эпоса не покидала мастера до самой смерти.
Художник писал картину почти 40 лет. Полотно стояло в мастерской Васнецова до самой его смерти, однако он так и не захотел «поставить точку» — на холсте нет ни даты, ни авторской подписи. Широкая публика увидела «Спящую царевну» уже после смерти автора, на выставке в 1927 году. Картина имела огромный успех и ее признали одним из лучших произведений Васнецова, поставив в один ряд со знаменитыми «Богатырями». Уверенность, непоколебимость и твердость в выборе своего пути и страстная любовь к родине — таков был Виктор Михайлович Васнецов. Мастеру удалось показать людям красоту русского народного эпоса, а на его полотнах словно оживают всем известные герои. В картинах Васнецова, как и в русском народном творчестве, воплощены правда о народе, любовь к русскому человеку и вера в самые лучшие и высокие его качества. Если хотите — сказочный мир — это мир героев и их подвигов, дающий русскому человеку право на великое будущее. Творчество Васнецова на примере сюжетов из сказок и былин рассказывает о добре и правде, о силе и мужестве. Когда мы смотрим на полотна великого мастера, эти слова перестают быть абстракциями, но ложатся на сердце, как когда-то — сказки и песни.
Виктор Михайлович Васнецов – художник, чье творчество известно каждому ребенку! Разве найдется человек, который не видел и не помнит его «Снегурочку», «Спящую царевну», «Бабу-ягу» «Царевну-лягушку», «Царевну Несмеяну», «Кащея Бессмертного», «Сивку-бурку» и «Ковер-самолет»? Этими картинами художник ввел нас в мир легенд, торжества добра над злом мир, где сплелись воедино высокая поэзия, героический пафос и добрый юмор. «Я не историк — художник. Я только сказочник, былинник, живописный гусляр! Мне хотелось показать, как мой народ понимает и чувствует свое прошлое - мысли народа о вещем Олеге, о ковре-самолете, об Аленушке», - говорил Виктор Михайлович Васнецов.
Он не историк, однако, начальные страницы героической истории восточных славян мы запоминаем именно по образам в его полотнах. Это лирические «Гусляры», «Баян», поющий на кургане в окружении дружины киевского князя, одинокий «Витязь на распутье», скорбное поле «После побоища Игоря Святославовича с половцами», написанное после прочтения «Слова о полку Игореве» и, наконец, «Богатыри», им он отдал 20 лет жизни. Витязь, богатырь в нашем представлении воплощение смелости, отваги, физической силы. Таковы и герои картины — могучий Илья Муромец, вдумчивый и настороженный Добрыня Никитич, стройный и гибкий Алеша Попович. Три защитника земли русской, три молодца на трех мощных конях, в добротных доспехах, крепких шлемах. Не о них ли думал Виктор Михайлович, когда в годы Первой мировой специально для предполагаемого парада Победы русской армии в Берлине летом 1917 года, создал проект формы — головной убор напоминает шлем древнерусских дружинников, шинель с «разговорами», как называли тогда нашивные поперечные полосы на груди, - стрелецкий кафтан. Вряд ли он мог предположить, что после революции её наденут бойцы Красной армии и головной убор станет символом гражданской войны.
Он не историк, однако, когда в Донбассе открыли залежи угля, и промышленник Савва Морозов проложил туда железнодорожную магистраль, то предложил Васнецову для центрального вокзала в Москве написать три больших полотна. Так были созданы замечательные картины: «Битва скифов со славянами» напоминали о прошлом этого края; «Три царевны подземного царства» - царевна золота, каменного угля и драгоценных камней – демонстрировали богатство недр земли; «Ковёр-самолёт» рекламировал сказочный способ быстрого передвижения, какой предлагала только что построенная железная дорога.
Он не историк, однако, когда в начале 1880-х в Москве готовилось знаменательное событие – открытие Исторического музея, именно ему предложили написать фриз «Каменный век». Идея создания нового музея в Москве возникла после организации выставки к 200-летию со дня рождения Петра Первого в Александрийском саду. Экспонаты ее были предоставлены из Исторического и Севастопольского отделов Политехнической выставки. Собрание памятников русской старины и навело на мысль создать постоянное, систематическое хранилище памятников национальной истории — Исторический музей. Задача музею была поставлена следующая: «Собирать и хранить в подлинниках, моделях, слепках, копиях, рисунках и фотографиях разнородные памятники древности и старины, которые в своей совокупности представили бы наглядную картину и по возможности во всех частностях полную картину прошлой жизни как русского народа, так и народов, когда-либо обитавших в пределах Российской Империи».
Закладка Исторического музея состоялась в 1874 году на том самом месте, где в 1755 году в старинном здании Земского приказа XVII века помещались аудитории Московского университета, основанного М. В. Ломоносовым. Был организован сбор общественных пожертвований — и не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и во многих губерниях России. Торговая Москва не поскупилась и дала щедрые денежные пожертвования. Большое внимание строительству музея уделял Александр III. Сооружение зданий велось по плану и под наблюдением А. А. Семенова, фасад исполнялся по рисунку В. О. Шервуда.
Организаторами и руководителями музея стали известный археолог А. С. Уваров и знаток русской истории И. Е. Забелин. Хотя по их идее экспозиция Исторического музея открывалась с эпохи палеолита (первый зал), особый интерес вызывал зал второй, посвященный неолиту. Его стены серым цветом напоминали цвет серой скульптурной глины. Самым лучшим украшением зала стал живописный фриз Васнецова.
Тема, первоначально показавшаяся художнику далекой и чужой, требовала длительного изучения литературы по первобытной культуре, консультаций с историками и археологами. «Я, кажется, надоел всем в музее, требуя как можно больше предметов и образцов, которые позволили мне хоть немного пощупать и увидеть тогдашний уклад жизни», - писал Виктор Михайлович.
Фриз писался в любимом Абрамцеве – имении Саввы Ивановича Мамонтова в специально перестроенной для Васнецова большой мастерской с верхним светом. Там незадолго до заказа музея были начаты «Богатыри», которых на несколько лет отодвинули в сторону.
25-метровое полотно для музея состояло из четырех картин.
На первой — вход в пещеру. Женщины выделывают шкуры зверей, около них — дети, кто-то сверлит отверстие в камне, огромный охотник несет убитого медведя. Взгляд останавливается на «мечтательнице», стоящей справа от входа. Она написана светящимся, насыщенным белилами тоном. А рядом с ней, изображенная землисто-охристыми и зеленоватыми тонами, тяжеловесная и приземистая мать, кормящая ребенка. Своими преувеличенно мощными формами она напоминает статуэтки из камня и кости эпохи палеолита, кроманьонские Венеры, связанные с культом матери-прародительницы. В стороне на солнце греется белый как лунь старец, который, как заметил Владимир Стасов, «дышит на свежем воздухе, словно устрица, немножко раскрывшая свои створки».
На втором холсте в центре во весь свой гигантский рост стоит вождь с копьем и вскинутым на плечи огромным молотом. Вокруг него тоже кипит работа: долбят лодку, разжигают огонь. Чуть дальше девушка, вытащив из воды огромную рыбу, пляшет от радости.
На следующем полотне — охота на мамонта, которого удалось загнать в яму. Это самый драматический эпизод. Уваров предложил показать сцену охоты на медведя, но Васнецов отказался, аргументируя тем, что облава на медведя могла быть и в XIX веке.
Особая роль принадлежит композиционно выделенному последнему фрагменту — пиршеству. Ночная сцена ритуальной еды отличается хаотичным ритмом, беспокойным, контрастным колоритом. Это самая дикая по смыслу сцена «Каменного века» символизирует ночную, звериную сторону человеческой природы. «Каменный век» стал первой и до настоящего времени непревзойденной реконструкцией мира кроманьонцев. Это «единственная в европейской живописи композиция, заставляющая верить в подлинность этих первобытных людей»,— отмечал Игорь Грабарь.
Когда работа подошла к концу, а краски просохли, холсты свернули в трубки и перевезли в Исторический музей. Там, чтобы избежать порчи полотна от перемены температуры и влажности стен, Васнецов придумал обить стену листами цинка и наклеивать полотно на него. Места стыков пришлось заделывать, а кое-что и переписать, учитывая новые условия освещения. Картины так хорошо удалось наклеить, что они совершенно слились со стеной, и создалось впечатление, будто они на ней и написаны. В ноябре 1885 г., когда состоялось торжественное открытие музея, восторгу публики не было предела. Но самого автора фриза на торжестве не было. Письма восхищения друзей и поклонников он получил в Киеве.
Там, в древней столице, «матери городом русских» заканчивалось строительство собора, посвященного 900-летию крещения Руси князем Владимиром. Храм был заложен в 1862 году, но строительство его затянулось, осложненное техническими трудностями. Руководитель оформления собора Адриан Викторович Прахов считал, что здесь помимо религиозного содержания в росписи должны найти отражения исторические события начала Руси. И он не видел лучшего мастера, способного воплотить эту идею, чем Виктор Васнецов.
Надо сказать, что еще в 1881—1882 годах по проекту Василия Поленова и Виктора Васнецова в Абрамцево возвели небольшую церковь Спаса Нерукотворного. Прототипом для нее послужил храм XII века Спас на Нередице близ Новгорода. Одноглавая каменная церковь с резным входом порталом была облицована цветной керамической плиткой. Авторы сознательно сделали внешние стены немного кривыми, как у древнерусских построек, возводившихся без чертежей. Однако они не буквально заимствовали архитектурные элементы той или иной эпохи. Это всего лишь намек на древность, тонкая стилизация, фантазия художников. Через много лет Васнецов написал, что для него церковь была «трогательной легендой о прошлом, о пережитом, святом и живом творческом порыве...» Абрамцевский храм стал первым памятником одного из направлений стиля модерн — неорусского. Васнецов написал и две иконы для абрамцевской церковки.
Но когда Прахов, хорошо знакомый с художником еще по Петербургу, пригласил его в Киев для росписи Владимирского собора, Виктор Михайлович, как и в случае с Историческим музеем, сначала отказался. Как вспоминал он потом: «Я испугался конкуренции старых европейских мастеров и думал: «Как бы можно так сочинить Богоматерь, чтобы ни на кого не была похожа? Ни на итальянцев, ни на знаменитого испанца, ни на кого из других прославленных европейских художников?». Затем вспомнил, как однажды весной Александра Владимировна (жена художника) вынесла в первый раз на воздух сына Мишу, еще младенца, и он, увидав плывущие по голубому небу облачка и летающих птичек, от радости всплеснул обеими ручонками, точно хотел захватить, прижать к своему сердцу все, что увидел в первый раз в своей жизни!.. Вот тут и представилось ясно, что так надо сделать. Ведь так просто еще никто не писал! Основываясь на реальном впечатлении, создал Васнецов свой оригинальный по трактовке сюжета образ Богоматери, несущей на руках чем-то обрадованного младенца.
Были и другие доводы. В лучших традициях Руси, в честь любого знаменательного события ставили памятники, но не произведения скульптуры (они придут в Россию с реформами Петра), а храмы. Не случайно так популярны среди киевлян рассказы, как митрополит киевский Филарет отказался освятить памятник Владимиру, заявив, что святой Владимир свергал идолов, а не воздвигал их, и памятником ему должен стать собор. Собор и был задуман не только как памятник крещению Руси, но и самой духовной истории Руси и искусству.
Вместе с Васнецовым в соборе работали братья Павел и Александр Сведомские, Котарбинский, Нестеров, Врубель. За десять лет было расписано четыре тысячи квадратных аршин, выполнено пятнадцать огромных композиций и тридцать отдельных фигур, не считая мелких изображений.
Труд этот мог оказаться по плечу только человеку, обладавшему кроме дарования ещё и колоссальной физической силой. Прахов вспоминает, что Виктор Михайлович «с огромной палитрой, длинным муштабелем и пачкой кистей разного размера тоже длинных, поднимался на высокие леса и там работал, пока позволял свет. Работал с большим увлечением, не считаясь с тем, закончены ли плотниками леса, прибиты ли поручни. В результате такого отношения к «технике безопасности» Васнецов однажды чуть было не поплатился жизнью. Забыл, что поручни еще не набиты, стал отступать спиной от стены, чтобы взглянуть на работу, и полетел вниз с высоты нескольких саженей. Сбежавшиеся на шум падения подняли его в бессознательном состоянии, как умели, привели в чувство и доставили домой... Огромные синяки и кровоподтеки, украшавшие все тело во многих местах, заставили полежать дома несколько дней».
Работу в соборе Васнецов начал,— чтобы «размяться», как он говорил,— с росписи алтаря, а потом стал писать в центральной апсиде образ Богоматери. При создании этого образа художник исходил из реальных впечатлений. Он стремился совместить их с уже существовавшими тогда традициями церковной живописи, не поступаясь при этом правдивостью и жизненностью изображаемого. Много написано об этом произведении, но никто так просто и задушевно не сказал о нем, как известный в свое время очеркист В. Дедлов: «На изображении васнецовской Богоматери в Киевском соборе я увидел... зеленоватое холодное зимнее небо... задымленный пурпур зари... звезды, словно искрящиеся льдинки. Нет сомнения, это русский вечер. На облаке стоит женщина в платке, плотно закрывающем волосы и часть лба, и в темной развевающейся одежде. Лицо женщины мне знакомо,— правильное русское лицо с большими темными глазами... Да, это русский женский образ в русском небе».
Так же реалистически, жизненно подходил художник к изображению пророков, святителей и в особенности русских князей и княгинь, деятельность которых положительно отмечалась в науке и в литературе. Огромную трудность для художника представляла передача внешнего вида изображаемых людей, поскольку летописи почти не оставили описаний их внешнего облика. Стасов не раз подчеркивал, что ни один художник не овладел в такой степени, как Васнецов, всеми деталями древнего русского костюма, убранства, украшения и вооружения, ни один из них не изучил так тщательно исконный русский быт, все формы древнерусского художественного творчества. В результате в его настенных изображениях Собора почти нет погрешностей и ошибок. «Можно указать разве только,— замечал он,— на неверности, впрочем, редкие, в изображении глав и куполов древних русских церквей: так, например, модель Вышгородской церкви, в руках у святой Ольги, имеет купол такой формы, которая известна разве только с XIII века; точно так же вершины церкви над образом святого князя Михаила Тверского принадлежат московскому стилю гораздо более позднего периода...»
Во всем блеске могущество васнецовской кисти выступает в изображениях Андрея Боголюбского, Александра Невского и «белорусского» князя Довмонта — защитника Пскова. Художник думал не столько об их святости, сколько об их мужественных характерах, замечательных ратных подвигах и большой государственной мудрости. Со стен Владимирского собора глядят на зрителей не лики легендарных святых, а храбрые могущественные русские люди, готовые победить или «лечь костьми» за свободу и счастье родной земли.
Закован в латы суровый, мужественный Андрей Боголюбский. Правая рука его опустилась на меч, князь полон решимости защищать свой город. Внизу изображения — небольшая, но поэтическая картина старинной крепости Владимира, которую не отдаст врагу доблестный князь. Лицо его напоминает облик известного нам богатыря Ильи Муромца.
В изображении Александра Невского показан другой тип воина. Левой рукой князь опирается на стяг, символ единства Руси. Правая его рука прижата к груди, голова опущена. На лице глубокая и горестная дума о разоренных русских селениях, о крови невинно убиенных врагом. Это одухотворенный образ древнерусского витязя, в нем воедино сочетаются герой и патриот.
Княгиня Ольга, жестоко отомстившая древлянам за убийство мужа, изображена с крепко зажатым в кулаке крестом. Она первая из правителей Руси отправилась в Царьград, чтобы принять христианскую веру.
Особняком стоит изображение Михаила Тверского. Оно преисполнено лиризма и по построению чем-то напоминает «Аленушку». Князь охвачен печалью, как бы предчувствием скорой неизбежной гибели. Его юношеское лицо скорбно, но это не отчаяние, покорность року: Михаил Тверской был замучен татарами.
Близок к нему облик «великомученика» князя Бориса. Поэтическая картинка цветущей русской степи, являясь фоном, усиливает лирическое настроение, печаль зрителя.
С этим фоном внутренне сочетается декоративное обрамление сидящего в келье «Нестора-летописца»: светлый Днепр, холмы златоглавого Киева. Создатель «Повести временных лет» — мудрый, погруженный в созерцание старец, напоминающий пушкинского Пимена.
Как и Репин, Васнецов нередко в изображении исторических лиц использовал рисунки современников. Любопытные сведения по этому поводу оставил Н. А. Прахов. Оказывается, в чертах пророка Моисея угадывается лицо живописца С. И. Светославского, в Иоанне Златоусте — профессора-психиатра И. А. Сикорского, в Ефросинье Полоцкой — М. А. Гудим-Левкович.
Десятилетняя работа Васнецова, в Киеве создала ему необычайную известность и на родине, и за границей. Она даже положила начало особому васнецовскому стилю в религиозной живописи. Впоследствии Васнецов принимал участие в оформлении храма Александра Невского в Варшаве.
Решение царского правительства возвести в центре Варшавы на Саксонской площади величественный православный собор носило политический характер. После разделов в конце XVIII века Речь Посполитая как самостоятельное государство не существовала уже сто лет, хотя за это время на ее территории трижды вспыхивали национально-освободительные восстания. Возводившийся по решению русского правительства в центре Варшавы храм символизировал подчинение Польши царской России. Собор должен был поражать не только своими размерами, но и художественными достоинствами. В конкурсе на архитектурный проект, где приняли участие пять академиков архитектуры, лучшим был признан проект петербургское архитектора Леонтия Николаевича Бенуа. Сохранился его портрет: коленопреклоненный зодчий преподносит модель Варшавского собора Христу. Закладка собора состоялась в 1894 году. Огромное здание с колокольней в 22-этажный дом построили за шесть лет. Еще 12 ушло на внутреннее убранство. Здесь были и драгоценные металлы, и камни — роскошь его поражала. Долгое время собор был самым высоким зданием Варшавы, но выделялся не только размерами — вмещал до двух с половиной тысяч человек, но и архитектурным решением — оригинальной композицией. Отмечали современники и несомненное художественное совершенство его настенных росписей и особенно мозаик. Кстати, при закладке храма присутствовал святой Иоанн Кронштадский. Он предсказал, что храм будет великолепным, но простоит недолго. Так и вышло. Через три года после окончания строительства началась эвакуация в связи с Первой мировой войной. Все внутреннее убранство вывезли. В 1916 году собор был преобразован в лютеранскую церковь, а в 1926 году и вовсе уничтожен. Войны окончились, Польша обрела независимость, но начала процветать антирусская политика, жертвой фанатизма стали тогда многие православные церкви.
К счастью, не все мозаики погибли. Нашлись люди, хорошо представлявшие их художественную ценность, они и спасли часть мозаик, несмотря на связанный с этим немалый риск. В 1926-1927 годах мозаики были переправлены (а это десятки тонн смальты) в Барановичи, где как раз возводился Покровский собор. Но ведь в СССР в эти годы проводилась активнейшая борьба с религиозным дурманом. Кто же разрешил возводить храм при политике воинствующего атеизма? Дело в том, что в 1921 году по Рижскому мирному договору город отошёл к Польше и до 1939 года входил в ее состав со статусом центра уезда (повета) Новогрудского воеводства. Вот благодаря какому стечению обстоятельств созданные в начале века в Петербурге мозаики, спасенные от карательных мер двух стран, попали в Беларусь. А благодаря мозаикам Васнецова храм уже при советской власти избежал не только физического уничтожения, но в 1952 году государство взяло его под охрану как историко-культурную ценность.
При содействии и под руководством Николая Александровича Бруни, участвовавшего в росписи Варшавского собора, на стенах храма в Барановичах были закреплены некоторые мозаичные полотна из Варшавы. Среди них и часть мозаики Н.А. Кошелева «Спас со строителем» («Спас с донатором»), представляющая Л. Н. Бенуа, держащего модель собора, а также небольшой фрагмент композиции В. М. Васнецова «О Тебе радуется...». По мнению специалистов, барановичские мозаики относятся к лучшему из того, что создано в мире в области мозаичного искусства в XIX — начале XX веков.
В проспекте о храме сказано: «Панно «Божия Матерь с Младенцем» размерами 4x4 метра размещено в алтаре, вверху горнего места. Это только фрагмент грандиозной композиции В.М.Васнецова под названием «О Тебе радуется...», в основу сюжета которой положена песнь преподобного Иоанна Дамаскина, воспевающая Богородицу:
О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь,
Ангельский собор и человеческий род,
Освящённый Храме и Раю словесный,
Девственная похвала,
Из Нея же Бог воплотился
И младенец бысть,
Ложесна бо Твоя Престол сотвори...
Рисунок-эскиз данной композиции хранится сегодня в Государственной Третьяковской галерее, но он дает лишь отдаленное представление о той громадной многофигурной композиции, бывшей частью богатого интерьера Варшавского собора. (Всего в Александро-Невском храме находилось около десяти тысяч (!) произведений и предметов, представляющих художественную ценность мирового уровня).
В центре композиции — фигура Богоматери, сидящей на троне и прижимающей к себе младенца Христа, а все поклоняющиеся Ей расположены в два ряда (регистра, как говорят художники). Хвалу Богоматери поют на небе и на земле. Верхний ряд изображает ангельский собор во главе с архангелами Михаилом и Гавриилом. Нижний представляет род человеческий. Здесь (слева) император Константин и Елена, святые мученицы Варвара и Екатерина, Роман Сладкопевец, Иоанн Дамаскин, Симеон Столпник, Святой Николай, блаженный Иероним, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Игнатий Богоносец, Афанасий Великий, первомученик Стефан. Справа стоят представители русской церкви: первомученики Федор и Иоанн, первоучители славянские Кирилл и Мефодий, митрополиты московские Петр, Алексий и Филипп, преподобные Антоний Печерский и Серафим Саровский, Нестор Летописец, равноапостольные княгиня Ольга и князь Владимир, князья-мученики Борис и Глеб.
Сохранившийся в барановичском храме фрагмент не передает той многокрасочной и многоголосой полифонии, которая есть в первоначальной композиции, но дарование мастера равно присутствует в каждой части его произведения. Художник В. М. Васнецов — великий художник, настоящий мастер. Пусть же лик Богородицы с прижавшимся к Ней Младенцем, хоть и вырванный из контекста, продолжает наполнять священное пространство храма высоким смыслом и обнажает в душах вечный образ, к поклонению которому призван каждый человек».
Среди спасенных работ — мозаичный портрет Симеона Полоцкого работы Аполлинария Васнецова, младшего брата Виктора Васнецова. Последний выдающийся деятель эпохи белорусского Возрождения и первый профессиональный писатель России XVII века, воспитанник царских детей, Симеон Полоцкий изображен на мозаике в полный рост. Спокойный, строгий лик мудрого человека. Раскрытая книга и исписанный кириллицей свиток, который он держит в руках, символизируют его просветительскую деятельность.
А рядом своей народно-сказочной трактовкой и несомненной схожестью с росписью Владимирского собора в Киеве выделяются женские лики, созданные старшим Васнецовым, они словно перекликаются с его знаменитыми «Аленушкой», «Богатырями».
Барановичи, Киев, Санкт-Петербург, Абрамцево — места, где встретишься с героями его работ. Однако лучшие картины Виктора Михайловича Васнецова находятся и коллекции его друга — Павла Михайловича Третьякова, в галерее, специально построенной, по словам Васнецова, чтобы «не только любоваться картинами, не только восхищаться талантом художников, но и учиться, как понимать Москву, а через нее и всю русскую жизнь...».
Виктор Васнецов: сайт художника
Виктор Васнецов: Культура.РФ