ПЛАТОВ МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ

  Вот однажды наш Платов-генерал поехал по полям. Поехал по полям и в гости ко французикам попал. В гости Платов-то попал, а вот, как сейчас, французик-то его и не признал. Зазывает его во палаты, за стол дубовый сажает, брагой хмельной угощает и расспрашивает: «Ай, выпей рюмку, выпей две, но скажи мне всею правду. Я в Рассеюшке бывал, всех ваших командиров видал, а вот только не видал — казака Платова».
  Платов скоро догадался, что они-то, французики, его не признали. Смолчал. А когда из палат-то выходил-то, как сейчас-то, говорил: «Ой, да, други вы мои, казаки донские! Вы подайте мне мово коня лихого». Сел Платов на свово коня, подлетел ко окошку и благодарит французика: «Ой да, спасибо те, французик, и за хлеб, и за соль, и за сладкое вино. Ой, да ты ворона, ты ворона - загуменная карга. Не отымать тебе, вороне, ясна сокола!..»
  А французики возбрыкнулися, выхваляться стали: вобрали себе армеюшку по разным по земелюшкам, а нашему царю Александру прислали грозную газетушку. Так, мол, и так, царь русский, просим тебя не прогневаться, а изготовить нам квартирушки по всей Москве белокаменной. Наполеон же, как есть сейчас, запросил для себя царские палатушки.
  Сидит царь на тронном стуле, призадумался. Созвал сенаторов да и стал им жалиться: «Ох, перепугался же я, сенаторушки. Не знаю, как быть теперича».
  А вот и пишет ему с Дону атаман Платов, про ту беду прознав: «У меня-то есть на Тихом Дону други верные - казаченьки. Ох-и, позову я моих лихих казаков на француза-неприятеля».
  Повелел тут Александр-царь атаману Платову воевать Наполеона. Кликнул атаман голосом богатырским, што аж по всем куреням услыхалось. «Ох-и, вы орлы мои сизокрылые, соколы мои залетные! Ой, седлайте донских коней! Седлайте, не замешкайте! Ой, да мы встретим врага середи путя да и вдарим, вдарим лавою. Приготовим ему сладки кушанья - бомбочки со ядрами. И закусочки мы пошлем - пушки медные со лафетами. Ой, а квартирушки ему приготовим в чистом поле, в чистом поле середи путя!»
  Всегда казаки Россию обороняли - чести не роняли.
  И в ту годину страшную не две-то тучушки грозные вместе сходилися, а две армеюшки превеликие на поле брани соединилися. Они билися, рубилися от светла и до темна. И так трое суточек. И случилось так, что французики нашу армию призабидели. Тут-то наш Александр-от царь стал журить, бранить свово благодетеля - графа Кутузова: «Ай, отчего же ты, граф, не успел позвать с Дону полки донские со атаманом Платовым?»
  Не успел Кутузов-граф слово молвить, как со правой-то стороны, сторонушки бегут они лавою, полки донские, и впереди-то всех - атаман Платов. Обнажил-то шашку свою вострую - ее наголо несет, а казачки с пиками.
  Ай, да приклонили свои пики длинные коням на черные гривы. Приклонивши пики свои, казаки вперед кинулись. Закричали-то они, загикали. Сами на ура пошли. И билися они со утра день до вечера. Так-то расейская армия французскую призабидела. Теперь-то наш царь-государь весел конем бегает, поздравляет войско Донское: «Да и чем же я вас, дончаки, жаловать-то буду? А пожалую вас, казаков донских, всех вас кавалерами!»
  Тут-то наш атаман Платов речь царю возговорил: «Да не жалуй нас, своих казаков донских, кавалерами. Кого ж тогда в караул пошлешь?»
  А казаков-то в Париже на руках носили - такова была честь России!

 ДОНСКОЙ ГЕРОЙ ВИХРЬ-АТАМАН ПЛАТОВ

  Встретился как-то французский генерал с славным донским вихрем-атаманом Платовым и говорит ему:
  - Удивляюсь я, как мои славные солдаты, побеждавшие всех царей и королей, немало их войска в плен побравшие, не могут осилить и одолеть твоих казаков. Моих солдат всегда в два, а то и в три раза больше бывает, а казак всегда их одолевает.
  Улыбается славный донской вихрь-атаман Платов, свои усы покручивает.
  А ты думал как же, французский генерал, что же мы лыком, что ли, шиты, из гнилой мочалы виты? Будь твоих солдат и в десять раз больше донских казаков, голову я на отсечение дать готов, всех они их одолеют, не тратя лишних слов. Нрав у них уже таков...
   Не может этого быть, чтобы один твой донской казак моих десять славных солдат стоил, чтобы он в бою их мог - всех одолеть. Не поверю я этому никогда.
  Славный донской вихрь-атаман Платов свои усы опять покручивает, шашечку на себе поправляет.
  - Это твое дело, хоть верь, хоть не верь, а вот скажи мне теперь, сколько времени нужно твоему солдату, чтобы в поход собраться и до своего ему врага добраться.
  Задумался французский генерал. В уме прикинул и по пальцам сосчитал.
  - Моему славному солдату потребуется в  поход собраться и до врага добраться не много и не мало – целых три дня.
  Славный донской вихрь-атаман Платов так и закрутил головой.
  - Да ты, верно, французский генерал, с ума спятил, когда на сборы своему солдату столько времени отметил.
  Французский генерал к нему:
  - Сколько же времени надо твоему казаку?
  Не стал тут с ним славный донской вихрь-атаман Платов лишних слов тратить.
  - Пойдем лучше старого да бывалого, служивого казака спросим. Он тебе скажет, а лучше всего укажет – сколько ему времени на сборы в поход потребуется.
  Согласился французский генерал с донским вихрем-атаманом Платовым. Пошли они старого да бывалого служивого казака спросить, сколько ему времени требуется в поход собраться, до своего врага добраться. Подошли к палатке, а возле нее сидит старый да бывалый служивый казак, уздечку чинит. Глядит на казака французский генерал, дивится, как это он один десять его солдат может одолеть. Глядел-глядел, и спрашивает:
  - Скажи, служивый казак, старый да бывалый, сколько времени тебе потребуется в поход собраться, до своего врага добраться?
  Служивый казак старый да бывалый сам дюжа перед французским генералом не робеет, да тут и славный донской вихрь-атаман Платов его подбодряет.
  - Ты, если хочешь, расскажи, а еще лучше французскому генералу самолично покажи, сколько тебе времени потребуется в поход собраться, до своего врага добраться. Да при этом не поленись, как надо подтянись.
  Служивый казак старый да бывалый починил уздечку смаху и говорит:
  - Хоть сейчас готов. Шашка с нами, ружье за плечами. Пику поднял, в руки взял. Конь напротив стоит и на меня глядит. Я на него уздечку надел, ногой в землю уперся и сел. Куда ехать - укажите, какого врага бить мне - прикажите.
  Французский генерал на часы свои здоровые глядит, глаза, как баран, вылупил, стоит и славному донскому вихрю-атаману Платову говорит:
  - Да и не может же этого быть, на моих здоровых часах и десяти минут не прошло, а твой служивый казак старый да бывалый сумел в поход собраться. Он и часа еще не пройдет — врага найдет.
  Не выдержал тут славный донской вихрь-атаман Платов, рассмеялся и говорит французскому генералу:
  - Где мне с моими казаками за тобою и твоими солдатами угнаться, когда они у тебя по три дня в поход любят собираться?
  А сам все усы покручивает да смеется.
  - Служивому казаку старому да бывалому не долго в поход собраться, до врага добраться. Не сумеет стриженая девка косы себе заплести, как он уж на коня успеет сесть. Сядет, поедет, врага узрит, на него ненароком налетит и победит.
  Задумался французский генерал.
  - Если так, то твоя правда, один казак моих десять солдат одолеть может, он их всех изничтожит.
  Стал тут славный донской вихрь-атаман Платов прощаться, стал с ним ручкаться и говорит ему:
  - Ты навсегда это заметь, на своем французском длинном носу отметь, что не скопом и ордою врага бьют, не разом все на него идут. Вся моя наука состоит в том, что надо не робеть и не зевать, и будешь ты врага всегда побеждать.
  Вызвал раз к себе Платова сам главнокомандующий всею русской армией генерал и фельдмаршал Кутузов. Как получил Платов от коннонарочного пакет с бумагою, где сообщалось, что он должен не медля ни одной минуты к нему в самый главный штаб скакать, выскочил тут же Платов из палатки, коня плетью через лоб вытянул и, что было у него силы, поскакал. Прискакал, коня за повод у крыльца одним махом прикрутил и идет по чулану, плетью помахивает, себя по сапогу бьет. Вошел в переднюю горницу и говорит ординарцам:
  - Идите Кутузову сейчас докладывайте, к нему Платов приехал.
  Побежали ординарцы к Кутузову говорить, что к нему Платов приехал. А Платов тем временем все по передней горнице похаживает, не сидится ему, да поглядывает, чем эта горница у Кутузова убрана. Видит он, полы все у него коврами мягкими устланы. Наступишь на ковер ногою, а она в нем, как в траве, вся и тонет. Подошел к окну, а возле него на особом маленьком столе какая-то белая здоровая макитра чудная стоит, и синими, и красными, и желтыми, и голубыми цветочками вся изукрашена. Стоит Платов перед окном и дивится на эту самую чудную макитру. В это время возьми да и выйди в переднюю горницу Кутузов. Заторопился Платов, хотел он поскорее с Кутузовым поздрав-ствоваться, ручка за ручку с ним поручкаться. Поспешил да за ковер зацепился, шашкою промежду ножек стола запутался. Потянул ковер за собою, повалил стол на боек, белая да здоровая макитра чудная на пол упала да так вся на самые мелкие черепушки и разлетелась. Закачал головой Кутузов, закрутил.
  - Что же ты это, Платов, наделал? Мою самую дорогую китайскую вазу разбил, на самые мелкие черепушки  она разлетелась. Так разлетелась, что теперь ее самому мудреному мастеру ни слепить, ни склеить не удастся.
  Хоть и неловко было Платову, да он не робеет.
  - Ничего не сделаешь, ваше сиятельство, я уж и врагов своих всех привык так бить, что их самый мудреный мастер ни слепить, ни склеить не сумеет. А то что бы я и за вояка тогда был.
  Улыбнулся Кутузов. Приободрился Платов, усы свои не так ли покручивает.
  - Так уже оно, ваше сиятельство, повелось спокона веков, если казак чего в полон с боя не возьмет, тогда уже он его вдребезги разобьет.
  Рассмеялся Кутузов, за бока себя хватает, на глазах слезы утирает.
  - Молодец, казак Платов, что не растерялся, своей неловкости не испугался.

КАК ВИХРЬ-АТАМАН ПЛАТОВ ВОЕННОЙ ХИТРОСТИ КАЗАКОВ УЧИЛ

  Было это дело, когда под Сталинградом немцев наши войска со всех сторон окружили, в железное кольцо их крепко-накрепко зажали. Знают немцы, что окружены они, но не сдаются, упираются, каждый шаг земли нашим войскам в то время у них с бою брать приходилось. Собрались как-то раз в блиндаже наши донские казаки — все лихие разведчики, из таких, что каждый не один раз немецких языков голыми руками брал. Собрались и гутарят, промеж себя речи держат. Друг дружке на то жалятся, что пошли немцы теперь все пуганые, стали они как зайцы чуткие - спят и во сне все слышат и видят. За последние три дня казакам-разведчикам ни одного немца взять, как ни примудрялись они, не довелось. За целых за десять шагов теперь немец чует, как казак к нему по земле ползет. Гутарят казаки, друг дружке на немцев жалятся, что пошел теперь немец чуткий да бережной, а сами все возле пригрубки собрались, греются. И не заметили они, как вошел к ним казачок в новом нагольном полушубке овчинном, поясом ременным туго подтянутый, росточком казачок этот так себе, небольшого дюжа, среднего будет. Вошел и к пригрубочку тоже подошел, подсел и греется, казачьи речи сам слушает. Слушал, слушал, а потом казакам и говорит:
  - Не могет такого дела, братцы-станичники, быть, чтобы простой казак - немудрящий - хитрого и ушлого немца не обошел...
  Заспорили с ним казаки, что теперь сразу немецкого языка не возьмешь - немец теперь казака за десять шагов чует. Усмехнулся себе в усы казачок в новом нагольном полушубке овчинном, поясом ременным крепко подтянутый, и говорит.
  - А ты на то и казак - должен ты немца за двенадцать шагов так скрутить, чтобы он у тебя никак ни пикнуть, ниворохнуться уже не мог.
  Поспорили с ним казаки, поспорили, а потом двое самых лихих разведчиков и говорят ему:
  Что нам речи попусту гутарить, пойдем-ка лучше вместе с нами попытаем, немецкого языка добудем, поглядим мы - у тебя поучимся, как нужно немца за двенадцать шагов так скрутить, чтобы он никак ни пикнуть и ни ворохнуться уже не мог.
  Пойдем, - сразу согласился казачок в новом нагольном полушубке овчинном, поясом ременным туго подтянутый.
  Вышли они из блиндажа - ночь такая темная, что в двух шагах человека уже не видать. Спустились они все трое от блиндажа по узенькой дорожке и поползли мимо сосен по склону Мамаева кургана, где немецкие окопы проходили, а в этих окопах их часовые сидели. Ползут и видят казаки-разведчики, в это время из-за тучи одним своим краешком луна выглянула, шагах в двенадцати немецкий часовой из окопа выглядывает, прислушивается, должно их, казаков, уже почуял. Присели казаки-разведчики и шепчут на ухо казачку в нагольном полушубке овчинном, поясом ременным крепко подтянутому.
  - Почуял нас немец, как его теперь мы брать будем?
  А казачок в нагольном полушубке овчинном молча из-за пояса ременного крепкий аркан из конского волоса витой достает, и не успели казаки-разведчики слова сказать, как он правою рукою размахнулся и что есть силы метнул аркан. Обвился змеею аркан на шее у немца, захлестнул он его крепко-накрепко. Немец не успел и пикнуть, как казаки по ногам и рукам его уже скрутили. Через каких-нибудь полчаса в штаб на допрос доставили. Доставили казаки-разведчики немца в штаб и опять погреться в блиндаж идут. Идут и казачка в нагольном полушубке овчинном пытают:
  - Ты-то, скажи нам, пожалуйста, чей будешь? Усмехнулся казачок себе в усы.
  - Я-то - Платов, - небось вам про него, казакам, тоже не один раз слыхать доводилось. Когда-то я французов здорово бил, их полки крушил - и за это меня все - и недруги, и другй вихрем-атаманом звали, а  теперь  вот  на  старости  лет  мне довелось свои кости побеспокоить - не терпится мне, чешутся у меня руки,  охота вас,  своих внуков, малость поучить, как немцев премудрых арканом за шею ловить.
  Сказал это и в темноте пропал, как лед в кипятке растаял. Подивились казаки-разведчики, но сразу же у Платова его ухватку переняли и - хоть немцы казаков за десять шагов чуяли, но казаки выучились ловкр немцев арканом за шею таскать. Сначала это на Сталинградском фронте пошло, а потом и везде. Такие дела казаки вершить стали от самого Черного моря до самого Ледовитого океана, везде, где после Сталинградского разгрома немец чуток стал - да его казак своей смекалкой все равно брал. Всегда, когда надо, казаки-разведчики языков в избытке таскали, они у самого вихря-атамана Платова смекалку и всю его военную премудрость на Мамаевом кургане под славным городом-героем Сталинградом сразу с одного маху переняли. Казаки все хоть и простой народ, но дюже смекалистый пошел, у них у всех на плечах головы, а не как у немцев - глиняный кувшин пустой да чугунный казанок, не целый, а с немалою-большой дырой.

ПЛАТОВ И АНГЛИЙСКИЙ КОРОЛЬ

  Донские казаки во время Отечественной войны 1812 года гнали французов до  самой  русской границы, а потом пошли дальше. Атаманом в то время у них был Платов. Много про его удаль и храбрость слышал английский король. Решил повидать героя и послал за ним корабль.
  Вскоре Платов приехал в английскую столицу. Король обрадовался дорогому гостю, не знает, где посадить, чем угостить. Посадил он Платова на золоченый стульчик, угощает редкими кушаньями, винами. Говорит король донскому атаману:
  - Знаю, что ты бесстрашный и удалой человек, мне нужны такие люди. Хватит, послужил русскому царю, а теперь ко мне поступай. Я тебе платить буду  жалованье  без  задержек  и столько, сколько сам спросишь.
  У Платова лицо потемнело.
  - Послушай,  английский  король,  если  бы  я  такие  слова услышал от кого-нибудь другого, то отрубил бы тут же ему голову, но так как ты вместе с нами бил французов, то скажу, что служу я не русскому царю, а матушке-России. Службы моей нельзя купить ни за какие деньги.
  Сказал он это так, что король понял - Платову об этом напоминать больше не следует.
  - Тогда, - говорит король, - за свою верность и храбрость проси у меня что хочешь, всем одарю.
  А Платов усы покручивает.
  - Ничего мне от тебя не надобно.
  Предлагал английский король ему золото, серебро, жемчуг и драгоценные камни. Платов ничего не берет. Король не знает, чем одарить его, потом глянул на стену, а на ней сабля. Ручка из чистого золота, ножны жемчугом и драгоценными камнями украшены. Поднялся король из-за стола, саблю со стены снял и говорит:
  - Прими от меня хотя бы этот маленький подарок!
  - Нет, мне не нужна твоя редкостная сабля, да она и не стоит моей простой шашки.
  - Почему это? - удивился король.
  - Сталь у нее будет не очень-то крепкая.
  - Не может этого быть, - возражает король, - ее мне делали лучшие первоклассные английские мастера.
  - Ну, так что же, - стоит на своем Платов. Заспорили, а потом Платов говорит:
  - Зови своего офицера, мы испытаем с ним, чья  сталь крепче.
  Король позвал офицера. Платов вынул из ножен шашку.
  - Ну, руби! - говорит.
  Офицер размахнулся изо всех сил саблей, ударил. Посмотрели, на шашке никакого нет следа, даже самой малой зазубрины.
  - Еще, — говорит Платов.
  Офицер ударил во второй раз, и тоже ничего. В третий, а шз.таке хоть бы что. Платов стоит посмеивается.
  - Ну, теперь ты держи!
  Размахнулся и с одного удара пересек пополам редкостную саблю и говорит королю:
  - Теперь сам видишь, чья сталь крепче. Удивляется король.
  - Где же это была изготовлена такая сталь, что за мастера ее делали, если не секрет, то скажи?
  Платов рукой махнул.
  - Какой там секрет. Сталь эта с Урала, а делали ее простые русские люди, мастера-умельцы.
  Тут вскоре собрался Платов и к себе на тихий Дон из гостей домой уехал.